— — -
Больной
— — -
Лайт понимает какой-то обособленной, сугубо логической частью своего сознания, что это ненормальное, нездоровое влечение ни к чему хорошему не приведет, и, быть может, во всем виноваты бесконечные недели одиночества в камере или же недостаток нормального отдыха - после, но его ничуть не удивляет, когда апофеозом всей этой нелепой ситуации становится жуткая простуда. Вместо того, чтобы работать, он засыпает прямо в кресле, и просыпается только к вечеру, недобрым усталым взглядом провожая выдвигающихся из комнаты на цыпочках членов команды.
Мир устойчив, логичен и неизменен ровно до того момента, пока последний из команды следователей не закрывает за собой дверь, и по щелчку замка Лайт вяло оседает всем телом на первую же твердую поверхность, а потом позволяет тащить себя за цепь до ванной, сонно моргая под жестким светом флуоресцентных ламп.
«Я стал похож на тебя», — сухо отмечает он, с трудом фокусируя взгляд на собственном отражении в зеркале, и послушно замирает, позволяя L снять наручники. Свобода сладка и заканчивается отвратительно быстро, вместе со снятой и брошенной на пол рубашкой. Лайт, аккуратный и педантичный Лайт, на этот раз даже не пытается ее поднять и расправить. Разведенный бардак раздражает его до зубовного скрежета, но он слишком устал. Безуспешно пытаясь выбраться из штанов, он в итоге спотыкается на ватных ногах и едва не падает, но L, вместо того, чтобы помочь, ловко уклоняется и отступает подальше. Восстановив равновесие, Лайт посылает ему злобный взгляд. «Мог бы и поймать меня, скотина».
«Мог бы», — соглашается L флегматично, и Лайт решает, что у того сегодня — счастливый день, потому что он слишком плохо себя чувствует для серьезной драки, хотя и очень хочется, и горячий душ звучит, как самая лучшая из идей, и он скорее умрет, чем позволит себе лечь спать немытым. Так что Лайт поднимается, целенаправленно игнорируя свое ожившее психическое расстройство на другой стороне комнаты, и марширует в ванную, тут же выкручивая кран горячей воды до предела.
Каким-то краем сознания он отмечает, что стоять в нагише под струями воды и рентгеноподобным взглядом Рюузаки не так странно, как должно было быть, но для подробного анализа этой мысли в его голове слишком плотный туман. А пока ему тепло и уютно, и еще немного в этом же направлении — и Лайт попросту заснет прямо тут, нечаянно утопив себя в процессе, что было бы весьма иронично в каком-то нездоровом, весьма извращенном смысле. Отец был бы в ужасе, узнай он, как они живут. Впрочем, сам Лайт уже давно смирился с мыслью, что шансы сохранить чувство собственного достоинства, будучи прикованным к другому парню, стремительно приближаются к нулю, и тот факт, что он стоит под душем, а вышеуказанный ‘другой парень’ флегматично скользит по нему взглядом, является тому наглядным примером.
Под стражей, словно преступник, я знаю, ты пытаешься меня унизить, сбить с меня спесь, но твоя методика не работает и никогда не сработает, неужели ты думал, что этим сможешь меня сломать? Конечно нет, конечно нет, конечно нет, и мы оба это прекрасно понимаем, не так ли?
Лайт подставляет лицо под горячие струи и закрывает глаза, позволяя воде вымыть остатки шампуня. Глаза нещадно щиплет, но легкое жжение вызывает у Лайта только улыбку, потому что, помимо расследования, ничто не имеет значения, потому что мир внезапно сжался до размеров спичечной коробки, и у него, кажется, развивается клаустрофобия, потому что это чувство сонной апатии и неясного беспокойства пришло из прошлого, но, по крайней мере, сейчас у него есть к чему стремиться, сейчас у него есть ради чего жить.
Я красив и умен, и мы оба это знаем — но я, так уж и быть, сыграю в твою игру, может, она развеет скуку.
Раскрасневшийся и мокрый, он выходит из душа и тут же заматывается как можно плотнее в огромное пушистое полотенце, а потом устало съезжает по стене на туалетное сиденье, сквозь прикрытые веки следя за тем, как L быстро скидывает с себя одежду и встает под душ. Открывшийся вид отдает ароматом некачественной травки или чьей-то больной фантазией, и Лайт не в первый раз задается вопросом, откуда только берутся такие, как L. Он прекрасно понимает, что никогда не узнает ответа, и, если честно, не особо хочет его получить, но если судить исключительно по мятой куче сброшенной одежды, то Рюузаки — всего лишь очередной студент, ленивый, эгоистичный и совершенно, отвратительно типичный.
Эта мысль вызывает у него сначала издевательскую ухмылку, а потом и вовсе откровенный смех, а потом он резко замолкает, потому что его голова раскалывается на множество мелких частей, и L выглядывает из-за ширмы, пялится своими огромными глазищами, близко, слишком близко, и с него капает до безобразия холодная вода прямо на ноги, и ледяные пальцы неожиданно оказываются у него на лбу.
«У тебя простуда, Лайт-кун», — говорит L, а потом резко отдергивает руку и начинает ее ожесточенно намывать, как будто не вышел только что из душа, как будто у Лайта смертельная зараза и нужно срочно продезинфицировать все места соприкосновения.
Лайт прищуривает глаза, наклоняется ближе и мстительно кашляет ему прямо в ухо несколько раз. Удовлетворение от маленькой мести почти стоит брошенного в лицо полотенца и синяка на груди, почти. И позже, сонный и довольный жизнью, он вытягивается на кровати и облегченно закрывает глаза, не замечая ни пинка в ребра, ни короткого «подвинься» от раздраженного Рюузаки.
Он спит и видит сны, и просыпается с дрожью, в холодном поту, и отчаянно пытается понять, почему же никак не получается вспомнить, что случилось с Наоми Мисорой. L все еще здесь, вместе с пачкой распечатанных файлов и лэптопом, и чертов кондиционер работает на полную мощность, и мир покрывается тонкой корочкой льда.
Я не хочу умирать, в какой-то абстрактной манере думает Лайт, поеживаясь от холода. L все так же сидит на кровати в своей любимой позе, свернувшись клубком, и гипнотизирует взглядом экран компьютера, словно еще немного — и тот сдастся, и предоставит все нужные ответы на все ненужные вопросы. Какой-то тихий, первородный страх поднимается у Лайта изнутри, потому что в призрачном свете монитора он совсем белый, совсем неподвижный и совсем непохожий на человека. Я не хочу умирать.
На следующее утро Лайт снова может дышать, но двигаться сквозь туман не становится легче, и в какой-то момент его рука соприкасается с чужим запястьем, сжимает его со всей силы, чтобы почувствовать биение пульса на кончиках пальцев. L его, конечно же, быстро отталкивает, но этого достаточно, чтобы на одну невообразимо долгую секунду заново обрести чувство реальности.
И когда он усаживается в рабочее кресло, то мир снова принимает смазанные очертания из приглушенных звуков и глубоководного движения, низких голосов, и мягкой поступи, и мятых костюмов, и незаправленных рубашек, и приторно-сладкого крема, и темных волос, и бледной кожи. И Лайт уже не удивляется тому, что его мир, как оказалось, вращается вокруг L.
«…Рюузаки».
«Ягами-кун».
«Меня, кажется, сейчас стошнит».
«Только не на меня».
God is gay (c) Kurt Cobain
просмотрупрочтениюПачка уууухххххх
Ну все равно раз уж я наконец с ними разобралась, щас выложу))
Nozomi* хренасе!))) сколько счастья!)))
Ну, я не все в архив совала. Которые назывались и просто кривые не прошли отбор))
Я там даже нашла пару вырезок, о которых все думала откуда ж они взялись, из какой же додзи) В некоторых додзях рисовка похожа на ту самую мою любимую додзю, название которой я о5 забыла) А пока читала лайт Ноут вообще падала, отожгли не подтески
Nozomi*
Выкладывай!) Самые красивые на твой взгляд, я не против еще полистать)
Выкладывай!) пытаюсь, но это займет некоторое время))
LinVenom ага, та же печенька!" Так приятно было их обнаружить)) Вырезки, в смысле.
Хм...хм...мож взяться, попереводить те, что на английском?
Даааааддадада! *протягивает стопищу распечатанных додзиков* Переведи их, переведи, ну переведи
ну купи слонаСписок и ссылки на додзи здесь
Правда после того как я поудаляла все неинтересное их осталось всего 33((
Nozomi*
О, круто, спасибо!