Разрешите предложить вам...

[Тень магистра]

Мой первый фанфик по "Тетради смерти".

Название: Задача без решения.
Фандом: Death Note
Основные персонажи: Ватари, Эл.
Рейтинг: G
Размер: мини
Категория: джен
Жанр: Драма
Краткое содержание: Самое начало сериала. L предстоит сделать нелегкий выбор и решить задачу, на которую нет ответа.
Примечание: от извлечения прибыли отказываюсь. Все права на мир и героев - у авторов.


Завязав худое тело в немыслимый узел, L сидел в груде папок и бумаг, словно взъерошенная птица в гнезде. Он почти не двигался: только пальцы торопливо стучали по клавиатуре ноутбука да глаза двигались то туда, то сюда, как у болельщика на теннисном матче.
Весь вечер он работал, не отрываясь, только один раз съел немного сладкого – два мандарина и кекс с шоколадной глазурью.
Наконец он отложил ноутбук, запрокинул голову, потянулся, сведя вместе острые лопатки, и позвал:
- Ватари!
- Что случилось? – Ватари, как всегда, был рядом и откликнулся сразу же.
- В деле одного из преступников я заметил некоторые несостыковки. Дело стоило бы пересмотреть или, по крайней мере, провести дополнительное расследование. Если мои наблюдения верны, человек, которого приговорили к смерти, невиновен.
Ватари наклонил голову. L протянул ему блестящую серебристую флешку.
- Все мои соображения изложены в письме. Перешлите его по электронной почте, позаботьтесь о защите и постарайтесь в дальнейшем не использовать этот адрес. И постарайтесь сделать это как можно скорее.
- Я сделаю все необходимое, - кивнул Ватари и бережно принял флешку, собираясь уходить.
- Нет, постойте. Эти трое, - L отложил три папки одну за другой и шлепнул сверху разлохмаченную стопку бумаг, - не подходят для моего плана. Информация о них всплывала на некоторых сайтах, в том числе японских. Вполне возможно, что так называемому Кире известны эти преступники и он уже намерен их убить. Гибель одного из этих людей во время трансляции может оказаться случайным совпадением. Пусть такая вероятность очень мала, мы не должны ее исключать.
- Хорошо, - Ватари спрятал флешку в карман и взял в руки бумаги и папки. – Что-то еще?
- Нет, Ватари, ничего, - задумавшийся L принялся закручивать хитрым бантом гофрированную бумажку от кекса. – Я почти закончил работу. Мне осталась одна задача, но самая трудная.
- Принести какигори с фруктами или шоколад?
L устало улыбнулся.
- Нет, Ватари, не нужно. Сладости помогают мне мыслить, но здесь логика не поможет.
Ватари с удивлением посмотрел на непривычно сурового и опечаленного L.
- У меня две кандидатуры, - пояснил он. – Я должен выбрать одного. Если моя гипотеза верна, его гибель неминуема. У второго остается шанс получить помилование.
Бумажка в пальцах L бесшумно разорвалась на две части. Он посмотрел на свои руки, потом поднял голову и продолжил:
- Мне надо выбрать, кому умереть, а кому, может быть, жить. Только при помощи мозга нельзя найти ответ на эту задачу. Возможно, у нее вообще нет решения. Я хотел бы подумать в одиночестве.
- Хорошо, - Ватари снова кивнул и вышел из комнаты.
На пороге он пробормотал:
- Если Кира так мучается, убивая своих жертв…
- Кира не мучается, - услышал он ровный голос у себя за спиной. – Он убивает не задумываясь, возможно, даже с удовольствием.
Когда дверь затворилась, L договорил:
- Если я в этом усомнюсь, то не смогу его уничтожить.

@темы: Рейтинг: G, Рейтинг: PG, L Lawliet, Watari

---

[жизнерадостный прибор]

мои первые опыты в рамках данного фандома

Название: Хитрый Рюдзаки
Фандом: Death Note
Размер: мини
Пейринг/Персонажи: Эл, Лайт
Категория: преслэш
Жанр: немножко стёба, немножко быта? POV Лайт
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: тот самый момент. когда Лайт отказался от тетради и забыл о том, что был Кирой. первая ночь в наручниках. тысяча волнений Лайта
Предупреждение: возможно, кому-то написанное покажется ООС-ом. правильное написание имён брала в википедии, в сообществе в обиходе другие, но менять ничего не стала
Примечание: все права у авторов

Я вовсе не против помочь Рюдзаки с расследованием, но это зашло подозрительно далеко. Чего он добивается? Мало того, что мы скованы этой цепью, так мы ещё и спать должны вместе. Спать на одной кровати двум парням это так неловко. А вдруг он закинет на меня во сне ногу, или я столкну его на пол? Конечно, она большая, но мало ли что может произойти. На покрывале лежат две пижамы. Рюдзаки сразу откладывает верхнюю часть на столик. Комната у нас небольшая, но очень уютная. Огромная плазма, висящая на стене напротив кровати, едва отсвечивает в полумраке ночников, и похожа на черное зеркало для сатанинских ритуалов. Какие только ассоциации не придут на ночь глядя.
- Зачем он здесь? - спрашиваю я.
- Иногда перед сном я смотрю что-нибудь. Это помогает мне отвлечься, - отзывается Рюдзаки.
- Не думал, что ты отвлекаешься от работы во сне.
- Я живой человек... к сожалению... мне тоже нужен отдых...
Хитрый Рюдзаки везде расставляет ловушки, надеясь поймать Киру буквально за руку. А в результате к его руке прикован лишь я. Но почему тогда я так серьёзно отношусь к его словам? Почему они меня так задевают? Неужели я и есть Кира?..
- Как я устал, - зевает Рюдзаки и, схватившись за поясницу, разгибает свой позвоночник в обратную сторону до хруста, так, что его голова запрокидывается. Он открывает глаза и улыбается мне, а потом снова сворачивается, как стебель папоротника.
Ватари желает спокойной ночи. Рюдзаки прощается и закрывает дверь.
- Как ты предпочитаешь мыться, вместе или отдельно?
Этот вопрос ставит меня в тупик.
- Я полагаю, что дистанция между нами и без того ничтожно мала. Не будем её разрушать.
- Уважаю твоё решение, - отвечает он, перекидывает пижамные брюки через плечо и направляется в ванную. Я вынужден следовать за ним, в последний момент ухватив свой ночной костюм с покрывала. Обычно я не терплю пижаму, но от одной мысли, что мне придётся спать в одной постели с другим мужчиной становится не по себе. Хочется отгородиться всем, чем только возможно. И мне радостно, что между нами может встать плотная штора из полиэтилена. Из-за неё Рью выбрасывает одежду, одну вещь за другой. Я не могу смотреть на подобное отношение к вещам и отворачиваюсь.
- Не думай, что мне от этого очень комфортно, просто прими как вынужденную необходимость, - говорит он и с шумом включает воду.
Рюдзаки любит горячий душ. Ванная комната стремительно наполняется лёгким паром так, что потеет зеркало и кафель, становится трудно дышать. Я не знаю за что зацепиться взглядом и просто скольжу им по стенам, продолжая свои бесконечные размышления. Почему я не верю ему? Почему я не верю Эл? Ведь он лучший детектив на свете, он распутывал такие дела, которые никто не мог распутать, и вдруг он обвиняет меня, я главный подозреваемый, а я в этом не сознаюсь. Я что-то забыл? У меня раздвоение личности? Но провалами в памяти я не страдаю. Выходит, что я не сплю? Но чувствую себя сносно, и просыпаюсь в отличном состоянии. В чём же загвоздка? Этот Кира... Его логика и мысли так похожи на мои, что порой мне становится страшно. Но ведь я не могу быть им... Бред! Я просто не могу быть им и точка! Я никогда бы не смог убивать людей, будь у меня возможность остаться не узнанным. Или смог бы?.. Внезапно я осознаю, что смотрю на одежду Рюдзаки, кучей сваленную на полу и борюсь с желанием собрать её и аккуратно сложить. Мне совершенно незачем это делать, и я не буду так делать, решаю я, но рука моя всё же тянется к белому свитеру. Тишина резко бьёт по ушам, и прежде, чем я успеваю хоть что-то подумать, раздаётся негромкий голос Рюдзаки.
- Лайт-кун, дай мне, пожалуйста, полотенце.
Я снимаю с крючка полотенце, и, отвернувшись, протягиваю ему. Махровая ткань медленно ускользает из моих пальцев.
- Спасибо.
Он быстро вытирается, а потом мы меняемся с ним местами, так же стараясь не смотреть друг на друга.
Когда вода стекает по моему телу, унося все неприятные воспоминания дня, в голове, к моему удивлению, остаётся только - задумчивый взгляд Рюдзаки. Никогда не думал, что мне будет так интересно кому-то пробраться в голову. Пытаясь понять его, я пытаюсь понять себя. И это совсем нелегко, как оказалось. А ведь я всегда был уверен, что знаю себя.
Меня отвлекает жужжание. Что это, бритва? Но что ему брить? Пытаюсь прислушаться - бесполезно, не понимаю. Я осторожно отодвигаю штору и вижу как Рью тихо сплёвывает белую пену в раковину. Поднимает на меня удивлённый взгляд. Весь подбородок в подтёках.
- Здесь отличные щётки. Держи, - он протягивает мне вторую.
Я молча её забираю и закрываюсь шторой. Никогда не чистил зубы с кем-то посторонним. Мне не удобно от того, что она жужжит.
Когда я заканчиваю все свои гигиенические процедуры, Рью вежливо отворачивается, чтобы дать мне возможность одеться. Я застёгиваюсь на все пуговицы, но мне мало и этого. Я бы с радостью надел ещё одну пижаму поверх этой, чтобы не раздражать свою кожу. Выходя из ванной, мы сталкиваемся с ним в дверном проёме, и, не желая уступать, поворачиваемся лицом друг к другу. Ему приходится выпрямиться, чтобы не упираться головой в мою грудь, и я с удивлением обнаруживаю, что мы одного роста.
Цепь змеится по ковру вслед за его ногами и, тихо позвякивая, взлетает за ним на постель. Он моментально забирается под одеяло, натягивает его до самых глаз и наблюдает за мной. Я чувствую себя голым. Тем не менее я желаю спокойной ночи.
- Спокойной ночи, - отвечает он мне, продолжая смотреть.
Меня начинает злить эта игра, я не понимаю что он желает увидеть. Я обхожу кровать, ложусь и выключаю ночник со своей стороны. Рью выключает свой. Несколько минут тишины и покоя дарят мне иллюзию свободы, но потом Рюдзаки начинает переворачиваться. Долго. В разные стороны. Бессмысленно. Пока цепь между нами не натягивается.
- Что ты там делаешь?
- Ищу себе место.
- Что-то не так?
- Слишком много всякого в голове, - отвечает он после недолгой паузы.
Мне хочется быть полезным следствию, чтобы поймать, наконец, Киру. Мне хочется быть вежливым с Рью, чтобы не настраивать его против себя.
- Включи телевизор.
- Не хочу тебя утомлять.
- Я попытаюсь уснуть. Думаю, что смогу. Звук мне не помешает.
- Звук - не проблема, у меня есть наушники. Я просто не хочу включать его вот и всё.
- Ты предпочитаешь до утра крутиться, пока не намотаешь на себя всю цепь?
- Тебя это напрягает?
Меня начинает напрягать этот разговор. Хочется сразу двинуть ему, чтобы не задавал дурацких вопросов. Однако, я отвечаю "да".
- Я привык спать один, и мне не удобно когда рядом кто-то шевелится, - пытаюсь я вежливо оправдаться.
Рюдзаки тихо усмехается.
- Как же ты будешь спать с Мисой?
- Я не собираюсь спать с Мисой.
- Как же так? А она на это рассчитывает. На твоём месте я бы ей сообщил об этом.
- Рьюго, не лезь не в своё дело.
Он смеётся, и даже не думает останавливаться.
- Как тебе не стыдно, Лайт-кун? Ты пользуешься расположением такой девушки, при этом не собираешься отплатить за её доброту и отзывчивость.
- Во-первых, я ею не пользуюсь, а во-вторых, с какой стати? Я не заставляю её за мной бегать!
- Она тебе совсем не нравится? - спрашивает он меня совсем как ребёнок. Я начинаю подозревать, что он специально меня провоцирует на этот разговор. Но зачем? Чтобы потом рассказать всё Мисе? Как подло и низко!
- Она милая девушка, но я ничего не испытываю к ней. По правде сказать, я вообще не уверен, что могу что-то к кому-то испытывать.
- Ты никогда не влюблялся? - спрашивает он снова, теперь уже шепотом. Я начинаю задумываться о том, что ему отвечаю.
- Нет. Как-то не было времени. Или желания. Я всегда очень много сил тратил на учебу.
- Ты целеустремлённый и последовательный, я это заметил.
Его слова звучат, как обвинения. Меня это нервирует.
- Но знаешь, когда человек влюбляется, он не может себе противостоять. И его не интересует тогда ни карьера, ни учеба. Всё его существование сводится лишь к одному - жить ради этого человека.
Я думаю над тем, что он сказал, и понимаю, что не было ни одного человека, ради которого я смог бы жить. Разве только я сам.
- Мне это не знакомо.
- Как жаль.
Слышу как он облизывает свой палец. Меня это забавляет.
- Как ты думаешь, если я приглашу на свидание Мису, она согласиться со мной пойти?
Меня как будто обливают холодной водой.
- Зачем?
- Ну, она мне нравится. Я бы её пригласил на свидание.
Не об этом ли он говорил? Он влюбился в Мису? В эту дурочку? Просто смешно!
- Пойдёт, если я пойду, - отвечаю я холодно.
Рью усмехается.
- И то верно. Не светит мне ничего. Жаль. Он переворачивается на другой бок и замолкает. Но опять ненадолго.
- Если бы я мог внушить ей, что я Кира, она бы мне рассказала всё без утайки.
Ах, вот оно что! Меня начинает трясти от злости. Да как он может ей врать?! Играть на её чувствах - это жестоко! А вдруг она влюбится в него, что тогда?
- Прости меня, Рьюго, но это жестоко - так обращаться с девушкой. Может быть, я её не люблю, но я всё равно не позволю тебе это сделать!
- Даже если она второй Кира?
- Даже если она была бы первым Кирой, я не позволю тебе!
- Ты же не любишь её, какая тебе разница? Хочешь использовать её сам?
Я не сразу понимаю о чём он, а когда до меня доходит смысл, разворачиваюсь к нему и толкаю ногой с кровати. Но он, будто ожидал подобного, подлетает за долю секунды, и моя нога утопает в одеяле, а Рью приземляется сверху на неё. Мне всё равно не терпится отвесить ему оплеух, и тогда я пускаю в ход руки. Только Рью это всё предусмотрел, быстро ловит одну и вторую, обматывает их цепью, и вот я лежу совершенно обездвиженный, но от этого только сильнее злюсь.
- Остынь, Лайт. Не подходящее место махать кулаками.
- Отпусти меня! Жалкий трус, распутай меня, поговорим как мужчина с мужчиной!
Рью только посмеивается.
- Отпущу тебя после того, как ты успокоишься. Я совсем не хочу получить нож в спину, пока буду спать.
Эти слова меня парализуют. Неужели он тоже боится меня? Он правда считает, что я - Кира? И тогда получается, что он рискует собственной жизнью, привязывая меня к себе. Ему страшно, но он всё равно на это идёт. Меня восхищает его уверенность в собственных силах, доверие и хладнокровие.
- А теперь время мультиков! - объявляет он и включает телевизор. В голубоватом сиянии от экрана я постепенно теряю ощущение реальности происходящего. И только одна мысль меня донимает. Я не могу перестать думать об этом, и даже во сне продолжается моя борьба с самим собой.
Рью, увидев, что я дремлю, распутывает мои руки, укладывает как положено и выключает телек.
- Рьюго, - шепчу я сквозь дремоту.
- Что?
- Ты правда боишься, что я могу воткнуть тебе нож в спину?
- Я не исключаю подобного развития событий.
- Но почему тогда ты меня выпустил? Почему приковал к себе? Неужели тебя не пугает близость опасного преступника? - бубню я почти уже уснув.
Очень тихо, почти не шурша одеялом, Рюдзаки ко мне придвигается так близко, что я могу чувствовать его дыхание на своём ухе. От такой его близости я моментально просыпаюсь и наливаюсь свинцом.
- Пугает? Нет. Меня это возбуждает, - шепчет он мне и возвращается на свою сторону кровати, оставляя меня одного в ночной тишине.

Название: Я буду скучать
Фандом: Death Note
Размер: драббл
Пейринг/Персонажи: Эл, Лайт, Рюк
Категория: преслэш
Жанр: драма, POV
Рейтинг: G
Краткое содержание: Кормление Богов Смерти приводит к неожиданным последствиям
Предупреждение: какое-то АУ, возможно ООС, полный полёт фантазии...
Примечание: бесправная я

- Йогами-кун, ты не знаешь, как ещё Кира может убить человека?
Голос Эл спокойный и безэмоциональный, сам он только что приступил к десерту из фруктов и сливок.
Лайт тяжело вздыхает и, не отрывая взгляда от свежей газеты, держит свою оборону.
- Откуда мне знать? Ты же у нас детектив.
Я летаю по близости, меня суда привлек вовсе не разговор, вариации которого я слышу в день по нескольку раз, а аромат яблок. Я не вкушал их почти три дня, и теперь дурею от запаха.
Эл смотрит на Лайта через плечо, на губах еле заметна улыбка. Он отворачивается, медленно опускает ложку в десерт.
- А хочешь знать, что я думаю по этому поводу?
Лайт едва слышно шуршит газетой, сильнее сжимая её страницы в руках. Ложка медленно появляется из стакана с десертом вся в сливках и каком-то красном сиропе.
- Кстати, Рюк, это тебе, - так же безэмоционально произносит он, но на столько резко и неожиданно, что мне едва удаётся поймать брошенный им через плечо сочный фрукт. - Ты ведь любишь яблоки.
Я хватаю яблоко на лету, вгрызаюсь в него зубами, сок стекает по шее, я счастлив.
- Почему ты кормишь его? - голос у Лайта напряженный, в последнее время он всё чаще и чаще срывается. Ещё немного, и Эл его вычислит. Но я не сказал бы, что меня беспокоит судьба Лайта.
- Мне нравится как он ими хрустит. Этот звук стимулирует мой мыслительный процесс. Почти так же, как сладкое.
- Я польщён, - отвечаю я, продолжая жевать.
Судя по выражению на лице, Лайт уже вне себя. Если бы их до сих пор связывала цепь, он бы точно дёрнул за неё, чтобы сделать Эл больно.
- У меня есть кое-какие соображения. Я хочу с тобой поделиться ими. Я ведь могу тебе доверять, да, Лайт?
- Конечно, мы же друзья.
Эл продолжает, медленно поворачиваясь на стуле.
- Мне кажется, Кире достаточно влюбить в себя Бога Смерти или очень сильно его заинтересовать собой. А потом обставить всё таким образом, чтобы у Бога Смерти не осталось выбора. Тогда сам Бог Смерти убьёт человека, вписав его имя в тетрадь. Я прав, Рюк?
У меня не осталось слов. Я восхищен его проницательностью.
- Я не знаю этого, - отвечаю я, скалясь.
Эл улыбается своей самой милой улыбкой.
- Держи яблоко.
Я ловлю его и отправляю в рот целиком.
- Такой бред мог прийти в голову только тебе! - Лайт пытается выйти сухим из воды. Он уже заигрался и не понимает, что ходит по краю.
- Как знать. Если меня после этого разговора не станет, значит, я прав.
Я начинаю смеяться. Я понимаю, что все помещения здесь на прослушке, Лайт удивлён. Неужели не смог догадаться? Последнее время он чаше и чаше промахивается. С ним становится не интересно. Единственное, что меня удерживает от того, чтобы прибрать Лайта у рукам раньше времени - это Эл. Но если Лайта не станет, мы с Эл уже никогда не увидимся. Я не хочу отдавать тетрадь ему, а Эл не из тех, кто воспользуется тетрадью. Следить же за ним просто так с утра до ночи мне совсем не досуг. Очень жаль, но, как бы мне не был несимпатичен Лайт, я на его стороне. Очень жаль. Я буду скучать по броскам Эл, когда Лайт придумает как от него избавиться.

@темы: Рейтинг: PG-13, Рейтинг: G, Light Yagami, L Lawliet, Ruyk

---

[Штэйн]

понаехали

Название: The Watch
Автор: Штэйн
Фэндом: Тетрадь Смерти
Пейринг: Лайт/L
Размер: мини
Жанр: PWP с вплетением хэдканонных измышлений
Рейтинг: NC-17
Саммари: Игра в бильярд, которой не суждено окончиться тем же бильярдом.
Варнинг: ожившая цепь-оборотень ежеминутно меняет обличия, часы - как соль сюжета, over9000 мёртвой селёдки, спутниковые тарелки, унижение и насилие.

поиграть в бильярд

— Ты, как всегда, видишь привидений вместо белой простыни на крючке. Хватит грузить мне мозги.

L не может ни взглядом, ни мыслью оторваться от его часов, пока Лайт полирует деревянный кий, прислонившись к бильярдному столу. Его размышления бегущей строкой новостей читаются в глазах, похожих на спутниковые тарелки, витают вокруг единственного физически неизученного участка на теле Ягами.

— Во всех часах твоей марки и модели содержится потайное отделение под циферблатом, и—

— Если и так, то что? По-твоему, я храню там – что – топор?

— У меня нет версий по этому вопросу, но твоя отсылка к «Американскому психопату», скажем так, интригует.

Раздражение. Лайт внешне спокоен, как удав, облокачиваясь на елового цвета стол и занося кий для удара по кроваво-красному шару, в то время как раздражение пульсирует под лёгкими, жжет ребра изнутри, как горящие шахты жгли из-под земли занесённый пепельным сном Сайлент Хилл. Раздражение сопровождает его всё время с тех пор, как он впервые увидел L, и, будто скорбный вечный огонь, просит выхода, просит что-то сделать с присутствием этой нескладной оголодавшей панды с встроенным в глазные яблоки калькулятором. И он делал, и забывался в животном сексе, как эти люди парой десятков этажей ниже забываются на дне рюмки. Но они – выше их во всех смыслах этого слова. И иногда, когда Лайт получал свою порцию возмездия и облегчения, а L – свои проценты в ползущую вверх шкалу подозрений и новые мысленные заметки о том, что Ягами-кун, мол, обладает патологической тягой к унижению и доминированию, они смотрели друг на друга, словно обрели одно величие на двоих в мире ничтожеств.

Иногда.

— L. Даже для такого, как ты, чересчур сильное рвение убедить меня в том, что я мистическим образом убил свыше тысячи человек, наводит на мысль.
Кроваво-красный и бело-синий исчезают в двух противоположных лунках.

— Мысль?

Лайт выпрямляется, педантично одёргивая рубашку, и даже тонкая деревянная палка в его руках, черт возьми, похожа на шпагу.

— Ты готов залезть ко мне в часы, в штаны, в голову, лишь бы увидеть то, что тебе однажды приснилось, потому-то с тех пор ты, наверное, и не спишь. Это называется идея фикс, Рюузаки, когда ты готов наплевать на здравый смысл. Оставь мои часы в покое и сходи проспись, дурь в твоей башке на сегодняшний момент достигла просто потрясающих высот.

— Лайт-кун обладает любопытным даром обращать все вещи к себе той стороной, которая ему больше нравится. Ты преследовал цель, покупая эти часы незадолго до того, как начались массовые казни, как мне любезно поведал твой отец. Подобную модель довольно сложно отыскать даже в таком развитом городе, как Токио, если не иметь намерения это сделать. На этом основании я имею полное право проверить содержимое так называемого тайника в интересах следствия.

Ягами огибает угол стола, и цепь между ним и говорившем с пальцем во рту L скорбно лязгает.

Лайт представляет вместо этого пальца дуло пистолета, мгновение спустя – свой член, и, черт побери, ему становится легче.

— Кстати говоря, о штанах. Лазание в штаны, как ты обозначаешь секс, — скорее в наших общих интересах, чем в интересах расследования. Поскольку после удовлетворения своего либидо наступает интересный момент, когда ты становишься чуть менее раздражительным, мнительным и самоуверенным ублюдком, готовым обернуть любой мой довод в издевательство и пустословные замечания по поводу моих методов ведения дела и в принципе ведения образа нашей совместной жизни.

В глазах L – или в глазах мёртвой селёдки, попробуй, найди четыре отличия – отражается тёмный силуэт Лайта, делающего шаги в его сторону с кием наготове, словно смерть с косой.

Впрочем, под ширмой рыбьего трупа – оголенный азарт, и L мог бы скрыть его получше, если б имело смысл.

— Завязывай ебать мне мозги. Твой ход, – Лайт прерывает его, когда Рюузаки вновь открывает рот для очередного залпа из слов, удивительно сочетающих в себе сухость изложения с издевательством подтекста, и вручает ему кий, словно Шнобелевскую премию.

L умудрялся выглядеть, как непонятный зверь, которому пошло бы раздавать детям конфеты в парке аттракционов, и при этом бил наотмашь, катком прокатываясь по всем болевым точкам. Он убивал преступников в прямом эфире, сковывал молодых, милейших девочек ремнями и сутками пялился на него, скрученного по рукам и ногам, вынужденного принимать пищу, как комнатная собачка.

Раздражение поднималось по лёгким ядовитыми парами.

Сайлент-Хилл горел и кашлял в собственном дыму.

Патрик Бейтмен надевал дождевик поверх костюма, чтобы не испачкаться в крови.

L послушно нагибается к столу, нацелившись на серо-зеленый в углу, и продолжает:

— А что до твоей головы или твоих мозгов, Ягами Лайт, так твоя голова всё ещё остаётся для меня потёмками. Я с некоторых пор убежден, что, даже если я залезу туда во всех доступных смыслах, то не найду там того, чего ищу, хотя мог бы ещё некоторое время назад, и никакой фонарик мне не поспособствует. Сейчас там – зияющая пустота, которая давит тебе на мозги, из-за этого ошибочно принимающие констатацию фактов за половой акт с ними – с мозгами, я имею в виду. Ах да, вероятность 89,9%, что я не успею сделать свой х…

Каждый раз всё начинается по-разному и заканчивается одинаково.

Секунду спустя Лайт хватает за шкирку, переворачивает на спину и с силой вжимает L в бильярдный стол. Кий со стуком падает на пол и катится в сторону, когда Рюузаки обвивается своими паучьими пальцами одной руки вокруг его запястья, почти любовно ведя указательным по тикающему циферблату, пока другая сжимается на шее Лайта железной хваткой.

Но, мать его, Лайт знает эту игру. Он двигается прямо навстречу цепкому удушью, он комкает ворот растянутой белой кофты, и цепь, наматываемая на его руку, предвкушающе гремит, словно голодная гадюка.

Бильярдные шары в неторопливой панике рассредоточиваются по столу.

— Мне следует сейчас же проверить тайник часов, пока Лайт-кун не получил возможность—

— Заткнись. — Отрезает Лайт.

L под ним – его ломаная, нескладная, бракованная кукла Вуду, потому что он ударяет его по улицу, царапает белесую кожу с венозным узором, и закипающее довольство растекается по его собственному телу подобно ледяному душу после обширного, разъедающего эпидермис ожога.
Ягами склоняется, затыкает его вновь готовый открыться рот своим, врываясь, душа слова в глотке, заталкивая их обратно своим языком, немедленно встречающим чужой. L ослабляет хватку на горле, ерзает под ним, зажимая его ногами в широких штанах, болтающихся на бёдрах, болезненно упирается острыми коленками в бока.

Лайт натягивает цепь удушливым шарфом поперек его горла.

L будто знает что-то, чего он не знает, и этот неравный счет – это бесит, и Лайт, целуя и сдирая зубами кожу с сухих губ, хочет пробить им дыру в столе.

Часы, по-прежнему зажатые в кольце пальцев L, отсчитывают жадные, кроваво-мокрые секунды.

Он отрывается от L, словно выныривает из трясины; чистый кислород раздражает лёгкие, и воздух кажется горьким после глюкозы, шоколада и дрожжей, впитавшихся в стенки его настолько гладкого, выполированного конфетами рта, что хочется сплюнуть.

Он смотрит вниз: L хладнокровно смотрит в ответ, с этой цепью, болотным ужом покоящейся на шее, с этими руками, уже возящимися с ремнём Лайта, он холоден и внутренне недвижим, как сама Антарктида, в чёрных зеркалах – ожидание, близкое к ожиданию императора на приёме послов.

Государственный переворот, сэр.

Посол, сэр, он вскрывает тело императора изнутри.

Лайт моргает, когда приходит осознание.

— Ты хотел этого с самого начала.

— Вовсе нет.

— Черт, да ты и вправду получаешь со всего этого удовольствие, не так ли, Рюузаки?

— Вовсе нет. Если бы Лайт-кун снизил концентрацию эгоцентризма на квадратный метр, всё было бы гораздо проще.

Лайт с силой сжимает выпирающие ребра, находит область мечущегося за их каркасом сердца, склоняется к нему мрачный, как ожившая статуя.

— Что ты такое знаешь, чего не знаю я?

L освобождает его от ремня, улыбается ему в лицо и молчит.

И тогда Ягами рывком сдергивает с него эти невнятные штаны.

Кажется, Рюузаки ударяется головой об скатившийся шар, часть вороньего гнезда, которое он называет волосами, падает, липнет ему на лоб и глаза. Пальцы Лайта раздвигают его улыбающиеся губы и проникают в гладкий рот, смачиваясь в сладкой слюне; часы набатом стучат, тикают в их умах, словно Биг Бен на Новый год, словно бомба. L разводит ноги – не приглашая, не подставляясь, а просто разводит, и это бесит, и Лайту не терпится вогнать его в беспомощно скрипящий стол.

Цепь металлическим ручьем соскальзывает с покрасневшего горла, когда L не то ёжится, не то выгибается в богом забытую латинскую букву, когда пальцы скользят внутрь, не жалея, двигаются в тесном нутре. Разрушительная похоть циркулирует в каждой артерии, вене и капилляре; Лайт бессистемно сжимает и разжимает шею L, скользя по неправильной, долговязой фигуре потемневшим взглядом. Лайт резко и без предупреждения заменяет пальцы членом, и Рюузаки, вцепляясь в его запястье, словно ворон – в мёртвую добычу, кусает его руку, как свою, глуша гортанный звук, что-то среднее между вскриком и стоном, задавливает его в глотке не в пример своим выводящим из равновесия обличительным речам. Лайту сводит зубы от вспышки боли, он глубоко и резко врывается в L в ответ, наполовину скрывая слепляющую на свету кожу в своей тени. И чем сильнее становятся толчки, распускающие по горящим внутренностям волны больного, на всю голову больного наслаждения, тем сильнее L сдавливает его запястье, будто хочет отгрызть к чертовой матери, елозя внутренней стороной бедер по так и не снятой рубашке.

«Расслабься», – хочет сказать ему Ягами, но слова тонут, задыхаются в мыслях, потому это будет уже не по правилам.

Это не секс, это не любовь – это сражение, ожесточенное, жадное, бесконечное, даже если войне всё никак не подобрать конкретной причины, даже если никто не выигрывает. И все средства хороши, думает Лайт, ведя по члену Рюузаки свободной рукой, и тот огревает кожу его запястья раскаленным выдохом, и блестящая цепь, как символ их взаимного заключения, бесстрастно позвякивает у L на оголенном плече в такт жестким движениям.

Лайт частично выдыхает сквозь стиснутые зубы: воздух выходит из лёгких рывками, словно натыкаясь на заграждения, мелкая дрожь от фрикций тысячами ножей проходит через тело, нервное напряжение вьется, накапливается внизу живота липким водоворотом, будто закипающая кислота, разъедающая все стенки изнутри. В сводящем на ноль все вокруг, кроваво-амнезийном тумане, предшествующей неконтролируемой судороге оргазма, он бросает быстрый взгляд на L.
L, с прилипшей соломой волос на лбу, с широко раскрытыми глазами, ещё больше похожий на бьющуюся без воздуха рыбу, L сжимает в зубах ремешок от его часов, из-под циферблата которых было безвозвратно выдвинуто потайное отделение.

Лайт толкается в него последний раз, и картина реальности, свернувшись в рулон, отправляется в тартары.

Клочок пустой бумаги скользит по его вцепившимся в L пальцам, и он этого не чувствует.

Клочок Тетради Смерти приземляется L на ключицу, и он этого не видит.

Ему сносит голову.

Страницы, исписанные мелким подчерком, под завязку забитые бесконечными именами, оглушительно шелестят, разворачиваются в его мозгу, бешено перелистываясь фрагментами памяти. Мерзко ухмыляющаяся морда Рюука, тошнотворно-приторная Миса, белые буквы готическим шрифтом на чёрной матовой обложке и тысячи смертей, прописанные невзрачной шариковой ручкой.

Он кричит, откинув голову назад, уставившись в потолок и не видя его.

Кира кончает в Рюузаки, и чувство собственного величия, подлинности и целостности, смывающее ощущение раздражающей раздробленности оргазменной волной, поднимается к нему из чёрных глубин, и органный проигрыш звуковым давлением заходится где-то на задворках мозга.

На выдохе Кира бессильно валится на L, полностью опустошая лёгкие, и начинает смеяться.

Смех удушливым цунами выбирается откуда-то изнутри и обрушивается на L, как нежданный майский гром. Ягами смеется вволю, уткнувшись L в шею, сминая в подрагивающих пальцах его мокрую кофту.

— Это просто пустая бумага, — говорит Лайт и смеётся снова, утробно-зловеще и почти облегчённо.

L неожиданно сильно, рывком хватает его за плечи и поднимает над собой, внимательно заглядывая в глаза, и неуверенно усмехается, и за чёрными провалами – снова не то рентген, не то калькулятор, а ещё дальше – глубокое течение просыпающегося желания, намешанного на азарте и похоти.

— Теперь мы оба знаем, — говорит он, и это значит гораздо, гораздо больше, чем когда-либо могло значить.

Цепь лежит в отдалении, и теперь это – просто цепь.

— Попроси, — вдруг приказывает Лайт.

— Пожалуйста? — отвечает L, и в его тоне нет ни капли мольбы, но сегодня Лайт готов ему это простить.

Пары минут хватает, чтобы довести L до оргазма, заставить его выдать в атмосферу сдавленный стон, скрутить в сильных пальцах волосы Лайта, пригибая его голову к основанию члена, запустить по телу крупную дрожь и заглотить всё без остатка.

…Пока Рюузаки неловко натягивает свои отброшенные в сторону штаны, Лайт степенно одёргивает рубашку, застёгивает брюки и, достав из кармана салфетку, тщательно вытирает губы.

Мать его, ему срочно нужно в уборную, и он говорит об этом L.

Уходя, он забирает оставшийся лежать на бильярдном столе клочок бумаги и прячет его под циферблат часов.

— Вдруг понадобится что-то записать, а поблизости не будет блокнота, — отшучивается он на заинтересованный взгляд L, и, когда они плетутся друг за другом, звеня цепью, ему снова хочется надрывно, издевательски и очень долго смеяться.

Рюузаки неотрывно смотрит ему вслед.

Возможно, завтра им, наконец, выпадет шанс вычислить третьего Киру.

@темы: Рейтинг: NC-17, Light Yagami, L Lawliet

---

[royce bracket]

а то как-то мёртво тут у вас

название: Choke
фэндом: Тетрадь смерти
пейринг: Лайт/Ниа
жанр: pwp
рейтинг: NC-17
от автора: написано для  Штэйн, который тоже считает, что именно так всё в конце должно было быть.
варнинг: там изнасилование и церебральная элолайтщина между строк

не читать

В своих детских кошмарах Нэйт Ривер часто видел со стороны, как его вешают. Надевают на голову чёрный мешок и вздёргивают на виселице, не дав произнести последнее умное слово. Видел со стороны, чувствовал всё на себе и просыпался, судорожно глотая воздух.
Теперь он ничего не видит, задыхается и никак не может проснуться.
Слишком большой.
Тонкая кожа в сухих уголках рта болит, рвется. Кровь течёт по подбородку и тяжёлыми маслянистыми каплями падает на белоснежный ворот. Ниа сейчас ощущает себя грязным и униженным больше от испачканной рубашки, чем от того, что его ткнули в собственное поражение, как нашкодившего котёнка – мордой в лужицу. Сутулый, ослабленный от шока, с мокрой спиной, он не может думать, осознавать – лишь чувствовать привкус вязкой рвоты, подбирающейся к полости.
Его потряхивает от омерзения. Колени саднит. Мозг затягивает в трясину.
Лайт смотрит на него сверху вниз, сидя на стуле. Ему сводит губы от желания улыбнуться.
– Ну, и каково быть преданным своими людьми? – спрашивает Лайт с бесконечной скукой в голосе. Он неторопливо насаживает Нэйта ртом на свой член, смяв в ладони мягкие светлые волосы, направляет его голову так, как хочется.
У Эл тоже были мягкие. Пахли сладко. Не так приторно, как у его бесцветной неудачной копии.
– Так же кексы тоннами жрёшь? – облизав пересохшие губы, Ягами плавно запрокидывает голову, вытягивает шею. Так хорошо ему не было с того самого дня...
– Всё до мелочи копировал, детдомовский выродок. Только это не очень-то помогало, верно?

Всегда аккуратный, замкнутый умный мальчик с инфантильными замашками, латентно упивающийся силой своего интеллекта. Ниа-я-всё-просчитал, Ниа-я-знаю-как-лучше. Каждому самопровозглашённому гению нужна своя придурь, отличительная блажь. Личная особая фишка. Можно даже идею фикс. Можно даже несколько. Всё простят, всему самостоятельно найдут оправдание. Лайт зачем-то представляет, как этот ребенок устраивал чаепития со сладостями в компании игрушек.
Трогательно до тошноты.
"Глюкоза стимулирует работу мозга", – напоминает Эл в его голове, слизывая с пальцев крем. Мысли Лайта продолжаются его спокойным голосом.
"Нэйту она простимулировала лишь развитие диабета. С тех пор, видимо, спит в обнимку с сахарозаменителем".
Длинные, тонкие, как паучьи лапки, гнущиеся во все стороны ледяные пальцы.
Лайт закрывает глаза, с силой надавливая Ниа на затылок, заставляет заглотить рваным ртом до конца, уткнуться в пах. Тот давится, дёргает плечами, мычит, с ужасом чувствуя, как чужая плоть пульсирует в глотке. Дурнота скользким клубком разрастается в пищеводе, не находя выхода. Ниа задыхается, тягучая слюна с кровью капает на кисти в наручниках. Глаза обильно заплывают слезами. Ему кажется, что он вот-вот вывернется наизнанку.
– Не нравится леденец? – хрипло интересуется Лайт, сползая на стуле чуть ниже, вытягивает ноги. – Дыши через нос.
В левой руке расслабленно болтается пистолет на случай, если Ривер вздумает выпустить зубы. Лайт его об этом не предупреждал. Лишь молча перезарядил оружие у его виска и расстегнул штаны.

Он оттягивает пепельную голову Ниа, позволяя отдышаться несколько секунд. Рот у того – растраханная чёрная дыра. Ниа не может его закрыть. Он надсадно кашляет, согнувшись между ног Лайта, пытается пошевелить деревянным языком.
Ему не дают сказать последнее-умное-слово и снова душат.
Ягами чувствует, что может трахать его долго, медленно вгоняя член в эту узкую горячую пасть. Так же, как Эл (делая шахматный шаг) мог долго не разрешать ему кончить (партию), когда хотелось быстро и ярко (и с его именем).
Лайт сипло стонет, сглатывая.
Возбуждение от своей власти – теперь уже абсолютной – переполняет его нутро, кипятит кровь, топит мозг в эйфории. Поэтому Лайт не спешит.
Он осознает, что может всё.

Когда Лайт небрежно толкает Ниа на бетонный пол, тот уже даже не пытается защитить лицо от ссадин. Сжимает скованными ладонями плоский живот, комкая рубашку в рыжих пятнах. В желудке у него центрифуга без тормозов, а блевать, кроме желчи, чужой спермы и сахарозаменителя, нечем.
Лайт не шевелится некоторое время, развалившись на неудобном сидении. С трудом расцепляет пальцы на своем галстуке, который сжал во время оргазма. Ему невероятно, ему запредельно, до мелких искр под веками.
Ему мало.
Он стягивает с Ниа штаны, похожие на пижаму, часто, мелко толкается внутрь влажным, налитым кровью членом. Режущая боль, наконец, отрезвляет Нэйта для сопротивления – он орёт, начинает метаться, делая себе только хуже.
Лайт неутомим, он вгоняется в его задницу по самые яйца, доводя Ниа до сучьего скулёжа.
"Тебя имеет Бог нового мира. На твоем месте я бы молился".
Бог нового мира гортанно стонет от голоса Эл в своей голове.

Лайт кончает в Ниа через семь алчных минут. Высасывает его досуха.
Второй острый оргазм опустошает Ягами полностью, вышвыривает из реальности и нескоро возвращает обратно.
Отдышавшись, Лайт с трудом встает на подрагивающие ноги. Стирает белёсые капли салфеткой, застегивает штаны, пуговицы на манжетах, аккуратно поправляет галстук.
– Из тебя никогда не получится Эл, – роняет он вместе с ключиком от наручников. – Разве что неплохая шлюха.
Уходя, Лайт оставляет беретту на стуле и запирает за собой дверь.

@темы: Рейтинг: NC-17, Near, Light Yagami

---

Щелк-щелк

[Алина Шмель]

Фэндом: Death Note
Персонажи: Мелло, Мэтт, остальные мельком упоминаются.
Рейтинг: G
Жанры: Джен, Ангст
Предупреждения: Смерть персонажа, Нецензурная лексика
Размер: Драббл, 2 страницы
Кол-во частей: 1
Статус: закончен
Описание:
- Эй, эй! Когда это в Японии стало разрешено носить такие хорошие пушки? Я так понимаю, вы хотите знать, куда мы увезли Такаду? Вы не выстре...
Все люди в черных костюмах разом нажали на курок.
Посвящение:
Рыжику в полосатой кофте, сигаретой в зубах и приставкой в руках.
Публикация на других ресурсах:
Нет-нет, не разрешаю.
Примечания автора:
Мелломэттщина, ага. Только без слэша /злобное хихиканье/.
Дисклеймер: Отказываюсь.

Повернувшись в который раз на другой бок и пытаясь заснуть, он бросил это бесполезное дело. В голову лезли неприятные мысли.
Мда. Весело очень – гоняться за любовницами предполагаемого Киры... Хотя нет, почему предполагаемого? Мелло уверен, что это он и есть.
Сначала Амане, теперь Такада Киеми. Под ложечкой противно засосало – не то чтобы он боялся (разве он чего-то боится?), просто... Вдруг все пойдет не так? Завтра… завтра. «Соберись!» - он зажмурился и снова попытался уснуть.

Щелк-щелк.

На столе лежит плитка шоколада. Только вот Мелло до неё не дотянуться. Того, что ли, попросить…
Рискованный план. Опасная операция. Однако все продумано до мелочей. Главное – не позволить охране Такады загнать себя в ловушку. Но все предусмотрено. Всего лишь выманить телохранителей подальше, тогда как Мелло увезет ее.
Было ли ему неприятно, что Мэтт выступает в качестве приманки? Наверное. Но тому было не впервой этим заниматься. Да, завтра все будет нормально.

Щелк-щелк.

Светловолосый тихо ругнулся и спрятал голову под подушкой – кольца дыма долетали даже до конца комнаты.

- Мать тебя… Можешь хотя бы здесь не курить?

Тот, к кому он обращался, поднял голову и вытащил сигарету изо рта.
Мэтт. Даже сейчас, перед рискованной операцией, он уткнулся в PSP и щелкает кнопками. Щелк-щелк.

Щелк-щелк.

- Не могу.

Мелло зашипел и подавил в себе желание тотчас же вскочить на ноги и надавать рыжему по шее. Затем отвернулся к стене.
Час. Два часа. Тишина. И только «щелк-щелк» действует на нервы. Мелло снова заворочался.

- Шестьсот шестьдесят шесть, - вдруг сказал Мэтт, не отводя взгляд от экрана приставки, свет от которого освещал его лицо.

- Что? Твоя идиотская игра?

- Нет. Ты повернулся в шестьсот шестьдесят шестой раз.

- Ты считал, что ли?

- Ага. Что не спишь?

Мелло разозлился.

- Если бы ты не щелкал своей приставкой, я бы заснул еще полтора часа назад!

- Хорошо.

Блондин в изумлении воззрился на Мэтта, убравшего сигарету и отложившего PSP. Даже в Вамми-Хаусе тот никогда его не слушал.

- С тобой все в порядке?

- Да.

«Знает ведь, что завтра ему идти на опасное предприятие», - Мелло прикрыл глаза.

Что-то сегодня он слишком много думает о других. Непорядок. Наверное, это из-за завтрашнего.

- Кинь сюда, - он приподнялся на локте и кивнул в сторону стола. Мэтт привстал и бросил плитку шоколада в фольге, затем поудобней устроился и накинул на голову одеяло. Мелло демонстративно развернул шоколад, специально громко шурша бумагой, но рыжий не сказал ни слова.

Все получится. И не такое провертывали. Смог же он Тетрадь забрать, да. И, похитив Такаду, он доберется до Киры первым. Вспомнив уверенность Ниа, Мелло стал понемногу закипать. «Вата, - думал он. - Чертова беловолосая вата». Зубами прикусил угол подушки, чтобы успокоиться. Все-таки нельзя быть таким вспыльчивым. Вот, Мэтт завтра будет жизнью рисковать, а сейчас сидит себе, в игры играет.
Кстати, о Мэтте. Тот все равно вовсю щелкал кнопками, только уже под одеялом. Послышалось тихое шипение, возглас: «Черт, пять очков не хватило» , и снова – щелк-щелк.

Если бы он знал, что завтра попадет в ловушку, и его машину окружат телохранители той женщины, если бы он знал, что ему придется выйти из машины с поднятыми руками, насмешливо глядя на людей с оружием, если бы он знал, что они застрелят его все разом…
Был бы он сейчас так равнодушен? Да, наверное.

Щелк-щелк.

@темы: Рейтинг: G, Mello, Matt

---

[Профессор Блэк-Снейп]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Л значит - лапочка

[Дин Шторм]

Название: Л значит - лапочка
Автор:  Дин Шторм
Бета: нет
Персонажи (Пейринг): Лайт/L
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, флафф, AU
Размер: мини
Краткое содержание: просто небольшая игра, чтобы немного расслабиться
Состояние: закончен
Дисклеймер: не мое, отказываюсь

Нервы были натянуты, как цепь между ними. Они также звенели, когда что-то нарушало покой или выводило из равновесия одного из скованных. Эл утешался пирожными. Лайта пирожные выводили из себя еще больше. Его отвлекала только придуманная им самим игра.


«Любопытный», - думал Лайт, когда Эл выпытывал у окружавших его людей что-то, совершенно неважное с точки зрения дела.

«Лапидарный», - отмечал Лайт, когда Эл одним предложением перечеркивал все новые теории полицейских насчет Киры.

«Липкий», - строил Лайт предположения, не глядя на Эла, когда тот ел торт, будучи увлеченным делом.

«Латентный …!» - Психовал Лайт, когда приходилось принимать душ вместе с сутулым и, действительно, липким приложением к другому концу цепи.

«Ленивый», - констатировал Лайт, когда тарелки из-под многочисленных пирожных уносил на кухню Мацуда, а не виновник их появления в штабе.

«Любвеобильный», - с сарказмом думал Лайт, когда Эл с недоумением спрашивал, что люди находят друг в друге.

«Ласковый?!» - Поражался Лайт, глядя как Л гладит случайно попавшего в штаб котенка и делится с ним мороженым.

«Логичный», - соглашался Лайт с заключениями Эла.

«Лживый», - расстраивался Лайт, обнаруживая очередную манипуляторскую уловку Эла, призванную заставить Киру проколоться.

«Ледяной», - хмыкал Лайт, обнаруживая, что Эла не может растрогать даже льющая слезы красотка.

«Любимый», - не верил Лайт сам себе, обнаруживая, что Эл больше не вызывает раздражения, скорее, будит в нем совсем другие чувства...

«Локти, ласка, личность, ладонь, любовник...» - Привычно перебирал Лайт слова, ассоциирующиеся у него с Элом, на это раз — существительные. «Придумал», - решил он, убирая черные пряди с лица спящего. - «L — значит Lапочка».

@темы: Рейтинг: PG-13, Light Yagami, L Lawliet, Фанарт

---

Я скоро увижу тебя

[Silver Wolfy]

Просто маленькая зарисовка на не слишком оригинальную тему.

Название: Я скоро увижу тебя
Автор:  Silver Moonlight
Персонажи: Миса Аманэ
Рейтинг: G
Жанр: darkfic, POV
Размер: драббл
Краткое содержание: Миса в день своей смерти.
Состояние: закончен
Дисклеймер: Все права остаются при своих законных обладателях.
Размещение: с разрешения автора

Лайт…
Тебя нет уже больше года. Больше года я не живу, а существую. Каждый день я хожу на кладбище к твоей могиле, а по вечерам плачу в пустой квартире, обнимая плюшевые игрушки, которые всё равно не могут спасти меня от одиночества.
Работу я бросила – больше она меня не интересует. После твоей смерти меня перестало интересовать всё. Лайт, ты был смыслом моей жизни, я жила только ради тебя… теперь я понимаю это ещё больше, чем раньше…
Сама не знаю, зачем я прожила целый год после того, как тебя не стало…
Ты погиб во время операции по поимке Киры, но после твоей смерти убийства прекратились – хотя, по словам полиции, Кира так и не был пойман… Тут что-то не так – но я не могу понять, что… Лайт, ты же не мог быть Кирой, ведь правда? Ты же сказал бы своей Мисе, если бы это было так?
Знаешь, Лайт, пожалуй, мне бы хотелось, чтобы ты был Кирой… Я уважаю Киру; нет – уважала бы, если бы из-за него не погиб ты… Но ты ведь лучше знал, на чьей стороне быть, правда? Мой Лайт всегда всё знал лучше всех…
Ты же любил меня, Лайт? Ты же правда любил свою Мису? Ты же правда ухаживал за этой стервой Киёми только потому, что надеялся через неё выйти на Киру?
Сама не знаю, зачем спрашиваю всё это… Тебя больше нет… да и Киёми тоже… и Мисе всё равно никто не ответит… Да и зачем мне это сейчас – когда тебя нет? Зачем мне – всё? Я ничего не хочу без тебя… я не могу без тебя жить…
Зачем я прожила целый год после твоей смерти?
Лайт, у меня такое ощущение, что я что-то забыла – что-то очень важное… Что-то ускользает от меня; я хочу вспомнить, но не могу… Почему мне это кажется таким важным? И если это было настолько важно, то как я могла это забыть?..
А впрочем, какая разница… тебя больше нет… и ничто, кроме этого, не важно…
Я устала, Лайт… я устала жить без тебя… я хочу к тебе – где бы ты сейчас не был…
Здесь, на крыше небоскрёба, так ветрено… и небо совсем близко – огромное бездонное небо… Наверно, мне должно быть страшно оттого, что здесь так высоко – но мне совсем не страшно…
Ведь скоро я увижу тебя…
Правда?..

@темы: Рейтинг: G, Misa Amane

---

Teru's Light

[lucerta]

Название: Teru' light (игра слов)
Автор: Dariahn Mannenheart
Пейринг: Односторонний!Миками/Кира
Рейтинг: G
Жанр: Виньетка
Краткое содержание: СПК пал. Кира начал править миром вместе со своей правой рукой - Теру. Для Киры все просто: мир нуждается в исправлении, и он БОГ. А что думает обо всем этом его преданный слуга?
Состояние: закончено
Дисклеймер: не мое.
Предупреждение: Сходящий с ума Теру.
От автора: AU, версия, где Миками все сделал правильно и не предавал Киру.

Let's go~

Миками Теру упал на колени, воздел руки и молился.
Ресницы плотно закрытых глаз дрожали, по виску катилась капля пота, а кадык время от времени дёргался в нервном глотке. Теру молился самозабвенно, сложив руки вместе и весь вытянувшись; костяшки пальцев белели от напряжения, восторга и сосредоточения. Он дышал через раз, вновь и вновь обращаясь к своему Богу, к тому, кто избавит мир от скверны несправедливости. Все чувства, что копились в нём всю его жизнь, когда его били и унижали, предавали и издевались, вся эта ярость, боль и непонимание, желание изменить положение вещей – всё это он сейчас обращал ввысь, не замечая, что из уголков глаз потекла солёная влага.
Где бы ни искал, более верного последователя Кира не нашёл бы никогда: пунктуальность, аккуратность, обострённое чувство справедливости и долга сливались в один единый горячий фанатизм, наполняющий его до кончиков пальцев. Он словно приносил всего себя в жертву, становясь ничем иным, как орудием Бога, преданным и неумолимым.
В исступлении, он согнулся, касаясь лбом холодного пола, забыв, как надо дышать. И наконец, на мгновение, потерял сознание, обмякая и неосознанно делая глубокий вдох. Придя в себя, он поднялся и механическим жестом поправил очки, удовлетворённо улыбаясь.
Его душа требовала действий.

…его руки тянулись к тетради…

УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!
УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!

Долгие ровные столбцы имён приносили их обладателям быструю и неминуемую смерть. Жестоко. Но как милостиво. Они почти не мучились, сразу умирая, схватившись за сердце. Эта милость ещё больше впечатляла Миками. Он любил Бога ещё сильнее. Самозабвенно.

Безмерно.

УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!
УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!УНИЧТОЖИТЬ!

Имя за именем, он нёс волю Бога, вершил правосудие, совершал акт веры, вкладывая в каждую строчку кроху того сложного, рвущего ему грудь чувства, что гнездилось глубоко внутри, требуя подчиниться Богу, отдаться Ему во власть, служить и содействовать всем своим существом, телом и душой, жизнью и смертью.
Для Теру в мире больше не было ничего невозможного. Всё, что скажет Бог, должно быть исполнено его верным слугой. Он не будет смотреть на цену, не будет смотреть на жертвы, только на Него, на своё Божество, нестерпимо сияющее, облекшее его своим доверием, своей нуждой. Он готов был быть его единственным в своём роде Апостолом. Тащить всю планету на плечах, пока с хрустом не переломится позвоночник.
Если это позволит быть с Богом…
Хотя бы вдали от Него, но оставаясь его наипреданнейшим рабом.
Всё это захлёстывало Миками, даря экстаз, ощущение свободы и необыкновенной востребованности.
Он был нужен. НУЖЕН!
Впервые, кажется, за всю свою никчёмную жизнь. И за эту нужду, за мимолётное её проявление, за крупицу внимания, он был готов стелиться по полу, преклоняться и боготворить. Ему до сих пор казалось, что самый счастливый миг его жизни был именно тогда, когда Бог впервые связался с ним. Словно протянул дарующую длань, которая обернулась затем беспощадной карой для грязи и мерзости этого мира.
Теперь Миками был счастлив.
Он делал то, о чём мечтал с детства: судил и осуществлял приговор, не сталкиваясь с обычными препонами – надоедливой и неуместной гуманностью, сочувствием присяжных, глупыми рамками законов, которые позволяли грабить, насиловать и убивать, а потом выйти на свободу. Он всегда противился этому, вынося в уме смертный приговор мрази, которая не подлежала исправлению. Но люди глупы, они готовы вновь и вновь терпеть злодеяния и раз за разом прощать того, кто их чинит. В отличие от них, Миками не прощал. Никогда.
И теперь он был на девятом небе от счастья: он мог делать мир светлее, лучше, чище.
Новый, добрый и красивый мир, подходящий требованиям его Бога. Соответствующий Ему, ибо этот мир был не достоин того, кто явился его исправить. В груди Миками томилось и горело преданное желание сделать всё самому, чтобы потом на серебряном блюде поднести мир к ногам своего Бога. Подарить его таким, какой тот желал.

…просто смотри на меня, Ками, я всё сделаю. Тебе не придётся пачкаться о них. Я сам всё очищу и положу у твоих ног, дабы Ты мог ступить на него и объявить своим. Я исступлённо счастлив и горд, лишь стоя позади Тебя. Я готов нести тебя на своих плечах, если ты пожелаешь. Всё, что угодно. Всё.. что угодно…

Теру хотелось плакать, когда он думал об этом, но он не мог перестать думать, так что в последнее время ему постоянно приходилось сдерживаться, не давая прорывающемуся восторгу вылиться в безумный торжествующий хохот, слёзы счастья или непередаваемую ухмылку превосходства. Он даже дошёл до того, что иногда продолжал сидеть и смотреть на тетрадь после внесения туда указанных имён, да так и засыпал, прижавшись щекой к тёплым страницам, пахнущим чернилами и светлым будущим. Будущим, в котором не будет зла, и все будут счастливы.
Одиночество больше не грызло его так ожесточённо, как раньше. Ведь он был не один. Он был приобщён к великому и славному делу, под покровительством самого Бога. По сравнению с этим, цена его жизни была такой мелкой, что трястись над ней казалось мелочным и недостойным.
Он больше не мог спать по ночам как обычно: что-то пробудилось в нём. Что-то, что не отпускало его даже после утомительных занятий в спортзале. Его тело могло быть предельно усталым, но мозг лихорадочно работал, не затуманенный, но обострённый обуревавшими его эмоциями. Он стал видеть мир по-другому, иначе чувствовать и слышать. Казалось, будто он возвысился над обычными людьми и теперь смотрел на них, снующих под его ногами, и чувствовал, что, наконец, может защитить их подобно ангелу-хранителю, который, по идее, должен быть у каждого. Но, поворачиваясь вокруг, он не видел ни одного. Над миром не было никого, кроме него и Бога. Даже тот несуразный ангел смерти не считался. Это давно мёртвое тело деградировало и потеряло остатки разума, совсем не пытаясь никого спасти; находя интерес в бессмысленных смертях ради продления собственной жалкой жизни и, как ни странно, в обычных яблоках.
Преимущественно красных.
Его облик был настолько отвратителен, что он просто не имел права стоять над людьми, ни, тем более, наравне с Богом.
Наравне с Ним не имел права стоять никто. Исключений не было и не будет. Всех тех, кто имел наглость провозглашать себя Кирой, Теру убивал мгновенно, даже не задумываясь, просто чувствуя душившую его ярость из-за подобного святотатства. Даже если Бог не упоминал в своих приказах этих шутов, он не мог, физически не был способен оставить в живых тех, кто посмел посягнуть на Высшее, на Безупречное. Но, хоть они и умирали, как только Миками удавалось узнать их имена, меньше подобного отребья не становилось.
Он вздохнул: у него впереди было не море, ОКЕАН работы.
Искоренять зло оказалось не так-то просто. Внутри поселилось какое-то смутное ощущение отчаянья, ищущее чувство, не дающее ему покоя в те редкие часы отдыха от работы и служения своему Богу. Он долго не мог понять, что это было. То, отчего так ныло сердце. Оно словно чего-то нестерпимо желало, а он всё не понимал и мучился.
И, наконец, озарение пришло.
В тот момент, когда он услышал глас Бога в телефонной трубке. Тот позвонил и дал ему инструкции по поводу дальнейших действий.
В последнее время, после победы над Ниа и СПК, Бог не звонил. Обычно он скидывал всё, что требовалось, по электронной почте, и, слушая этот шёлковый чарующий голос со стальными нотками, Миками пытался унять бешено бьющееся сердце.
Теперь он узнал, чего так долго желал.
Он хотел видеть Бога. Хотел встречи. Хотел выразить свою лояльность и преклонение как-то иначе, нежели через безупречное исполнение приказов.

Из-за того, что, пребывая в эйфории, он не вслушивался в слова, ловя только тон, интонацию, ему пришлось переспросить Бога, сгорая от стыда и гнева на собственную безалаберность. Он выслушал раздражённо повторённые команды, униженно извинился, давя в себе вину, и ещё долго держал трубку у уха после того, как Бог оборвал связь, слушая периодичные гудки и ощущая, что желание увидеться вытеснило всё остальное, наполняя его целиком.

…он должен был его увидеть…

реквест

С таким началом можно было бы написать НЦу по ним, но я лох =) интересно, кто-нибудь думал писать по этому пейрингу? Если вас сподвигнет, я буду первым, кто будет у ваших ног!

@темы: Рейтинг: G, Light Yagami, Teru Mikami

---

[Lamda]

Уважаемые сообщники и все неравнодушные к Death Note! В сообществе WTFC: Voting сейчас проходит голосование за визитку, текстовую и визуальную выкладки с рейтингом от G до PG-13. Поддержите нашу команду и свой любимый фандом, проголосуйте за нас!
Ознакомиться с работами команды можно по этой ссылке или кликнув по баннеру.
P.S. Перед голосованием обязательно прочтите правила. Неправильно оформленные голоса не засчитываются, а голосовать заново запрещено правилами WTF Combat.

@темы: Реклама

---

Вечная тьма

[Silver Wolfy]

Вдруг кому-то будет интересно.

Название: Вечная тьма
Автор:  Silver Moonlight
Персонажи: Лайт Ягами
Рейтинг: G
Жанр: darkfic, POV
Размер: мини
Краткое содержание: Порой в конце пути вспоминается его начало...
Состояние: закончен
Дисклеймер: На чужие права не претендую.
Размещение: с разрешения автора
От автора: Первые два абзаца дословно взяты из романа Агаты Кристи "Ночная тьма".

«Конец твоего пути предопределён его началом…» Это изречение я часто слышал от разных людей. Звучит оно красиво, но что на самом деле значит?
Есть ли некая точка отсчёта, отыскав которую можно было бы сказать: «Всё началось именно в тот день, в тот час, в том месте и с того события»?
Возможно, моя история началась тогда, когда я, скучая на уроке, случайно увидел в окно лежащую на залитом солнцем газоне чёрную тетрадь… или же тогда, когда я её подобрал? Или тогда, когда развлечения и проверки ради вписал в неё первое имя – или тогда, когда понял, что с её помощью смогу изменить этот мир к лучшему… и решился на это?
А иногда мне кажется, что история как таковая началась тогда, когда на мой след вышел Эл… Эл, величайший детектив мира, не знавший поражений, но проигравший мне, Лайту Ягами… Ты действительно был велик, Эл. И твоя ошибка заключалась лишь в том, что в случае со мной ты осмелился бросить вызов богу – богу нового мира, мира, очищенного от зла.
А озвучь я сейчас свои мысли Рюку, он бы расхохотался и ответил, что всё началось тогда, когда он, заскучав в мире шинигами, подбросил Тетрадь Смерти в мир людей. Тебе тоже было скучно, да, Рюк? Что ж, надеюсь, сейчас тебе весело. Надеюсь, тебе весело наблюдать, как благодаря мне – что ж, да, отчасти и тебе тоже – мир людей становится лучше.
Как же плохо мне было, когда я осознал, что Тетрадь Смерти настоящая, что я стал убийцей… Как же всё-таки наивен я был тогда – не сразу поняв, что стал не убийцей, а богом… бог не может быть убийцей, ибо бог есть справедливость…
Какой странный вечер. Почему я вспоминаю об этом – сейчас? Почему я вдруг вспоминаю те первые дни, дни, когда не спал ночами, когда мне мерещилось, что на моих руках – кровь убитых мной людей? Почему я вспоминаю об этом сейчас, когда так близок к полному осуществлению своих замыслов?
Те люди заслуживали смерти. Все до единого. И они – и многие другие, в том числе и те, кого ещё не настигла кара.
В том числе и те, кто виновен лишь в том, что осмелился выступить против бога нового мира…
Но сегодня действительно странный вечер. Вечер, когда я вспоминаю то, что не вспоминал уже очень давно. Падают редкие снежинки… совсем как в день моей встречи с Наоми Мисорой…
Надо же. Мне вспомнилась даже она.
Рюк как-то обмолвился, что те, кто владел Тетрадью Смерти, не попадают ни в рай, ни в ад – и, по своему обыкновению, так и не сказал, куда же всё-таки они деваются… В… в небытие, в вечную тьму? Или… или, может…
Когда-нибудь я всё равно умру… став богом, я не приобрету бессмертия… и иногда мне кажется, что за порогом смерти меня действительно ждёт вечная тьма, а в ней, ссутулившись и засунув руки в карманы безразмерных штанов, поджидает Эл… смотрит искоса своими глазами, в которых никогда ничего нельзя прочесть… и ждёт, когда я присоединюсь к нему…
Бред. Почему я снова вспоминаю Эла? Он мёртв. Он проиграл. Я выиграл – и иначе быть не могло. Я победил. Я – бог нового мира.
До смерти мне ещё очень далеко, и совершенно незачем думать, что ждёт меня за гранью – есть множество гораздо более важных вопросов…
Почему же временами я так боюсь смерти?..
Смерть. Жизнь, смерть и любовь. Миса любит меня до сих пор – а я никогда никого не любил. Возможно, будь всё по-другому… не будь Тетрадей Смерти, не будь моих замыслов – быть может, со временем я бы ответил на чувства Мисы, пусть и не такой любовью, какую она питает ко мне…
Может, вечная тьма и не ждёт меня за гранью смерти, но она уже поселилась в моей душе…
Снова бред. Бред, бред и ещё раз бред. Зачем бы мне понадобилось отвечать на чувства Мисы? Любовь к кому бы то ни было стала бы мне только помехой.
Какой же всё-таки странный сегодня вечер. Вечер бредовых мыслей.
Ничего. Я – бог нового мира. Я уже им стал. И скоро не останется никого, кто мог бы мне помешать.
Тогда перестанут возникать и бредовые мысли.
Я уверен.

@темы: Рейтинг: G, Light Yagami

---

[Lamda]

Приглашаем всех-всех-всех на Зимнюю Фандомную Битву - читать, оценивать и голосовать за выкладки команды "Тетрадь Смерти"! Визитка уже выложена.

@темы: Реклама

---

Ищем виддера!

[Лира Джанко]

Команда Death Note ищет виддера, готового отыграть с нами на Зимней Фандомной Битве. Любовь и печеньки гарантируем) Желающий просим писать в пост набора или на у-мыл мне либо юзеру  Mirr Dollz

@темы: Объявления

---

В ШАГЕ ОТ КАТАСТРОФЫ

[MadLook]

Автор: MadLook
Название: В шаге от катастрофы
Фандом: Death Note
Персонажи: Лайт/Эл
Рейтинг: NC-17
Размер: миди
Жанр: драма
Краткое содержание: аллюзия на тему «Тетради Смерти» или та же «Тетрадка» только в профиль.
Размещение: запрещено

В шаге от катастрофы

1

Над городом висела темно-серая пелена. Мелкий дождь выстукивал по крышам и карнизам дисгармоничную мелодию холода и тьмы.
Лайт затянулся пепельно-серым дымом, приводя себя в полную гармонию с окружающим миром. Следом, закашлявшись, он отшвырнул сигарету во тьму. Не в силах победить её она все равно тлела, светя ярко-красным кончиком - утверждая самое себя. Лайт смотрел на неё, ожидая момента, когда красной точке придет конец, потому что сигарету оставят силы, но это случилось раньше. Её убила черная, отливающая серебром лапа.
Взяв её за точку отсчета, Лайт пробежался взглядом по черной коже одеяний, ярко сверкающим во тьме глазам со всполохами пламени и вздыбленным волосам.
- И снова ты, Рюук… - протянул он, слегка улыбаясь и поворачиваясь лицом к установленной на подоконнике снайперке.
- Сегодня на той стороне снова скучно, - пробормотал он в ответ и потянулся, вскинув длинные унизанные кольцами пальцы к потолку.
- Похоже я твоё любимое «Земля-шоу».
Лайт ухмыльнулся, сосредотачивая взгляд на светлом пятне ярко вспыхнувшем напротив.
- Хе-хе-хе-кхе-хехехеее… Есть такое дело. Я, правда, весь мир облетел, но к твоей жизни у меня любовь особенная.
- Правда? – Лайт удивленно вскинул брови фиксируя взглядом толстого и лысеющего Дэмегаву. Он сидел на кожаном диване и с широкой сладкой улыбкой на лице похотливо рассматривал молодую красотку в узком и коротком черном платье.
- Не понимаю, чем тебе так понравилась моя жизнь?..
- Правая рука босса крупнейшей группировки якудза. Владелец шикарных апартаментов, сети ресторанов, казино и коллекции дорогих машин никому не доверяющий устранение конкурентов…
- Все должно быть сделано чисто.
Лайт склонился и направил взгляд в прицел. Одна рука легла на ствол, вторая на спусковой крючок.
Девчонка сама того не подозревая исполняла dance macabre под перестук дождя. Плавно извиваясь, она водила по телу руками, завораживая Дэмегаву и давая Лайту исполнить им самолично вынесенный смертный приговор.
Выстрел вспарывает тишину и взрывается криком. Голова Дэмегавы впечатывается в стену и бессильно сползает по ней чертя кровавую линию смерти.
- Дело сделано.
Лайт выпрямился и принялся отточенными методичными движениями собирать винтовку.
Рюук хехехекал, расправив черные крылья и наблюдая за ним.

2

- Перетрудишься… впрочем, о чем это я?
Наоми вздохнула, смотря на всколоченные волосы, мертвенно бледное лицо и черные тени превращающие и без того темные глаза её напарника в бездны.
- Нужно отдыхать хотя бы иногда, Эл.
- Не раньше, чем с «Инагавой-гуми» будет покончено.
Не отрывая взгляда от мерцающего в полутьме экрана, Эл сделал большой глоток черного переслащенного кофе.
Наоми вздохнула, пододвигая стул.
- Ты слишком зациклился на этом деле. Пойми, как ни старайся их не уничтожить. Отрежешь голову возникнет новая, отрежешь две – новые две.
На губах Эл выступила бледная улыбка.
- Я понимаю это. Это я прекрасно понимаю, но меня интересует вполне конкретные головы на вершине «Инагавы-гуми» и, если быть точным, всего одна.
Бледная кисть с длинными пальцами сжала мышку. Несколько щелчков и Эл анормально глубоким взглядом смотрит на экран.
- Unkillable Monster. Вот кого я хочу выследить и отправить на казнь.
Наоми поднялась со стула и, приблизившись, встала за спиной Эл.
- Продолжаешь думать, что он и Ягами Лайт одно лицо? – спросила Наоми, внимательно всматриваясь в знакомое личное дело и знакомое лицо. – Эл мы провели обыск в его доме, юридической фирме, мы следили за ним и… ничего. Тебе стоит признать свою ошибку.
- Я не ошибся. Просто он хорош. Он был готов к началу нашей операции.
- О её начале знали только ты и я. Уж не думаешь ли ты?..
- Нет. Я тебе доверяю.
Эл поднял голову, подарив Наоми одну из своих редких улыбок.
- Знала я, знал ты и мы не выявили ничего подозрительного в ходе слежки, но… - она вздохнула и сжала переносицу. – Мы сфабриковали отчет, Эл, вынудив полицию к активным действиям и… ничего. Обыск ничего не дал.
- Моё чутье…
- Слушай я, - Наоми слегка нахмурилась, - я понимаю. Я чувствую тоже, но, если мы приблизимся к нему ещё раз… Айдзава выставит нас за дверь с отвратительными рекомендациями.
- Знаю. И что-нибудь придумаю. Потому что я тоже…
- Хорош. С этим не поспоришь, - Наоми сжала плечо напарника и направилась к выходу из зала, оставив Эл наедине с сияющим образом его главного подозреваемого.

3

- Папочка так хвалил Лайтика. Миса-Миса чуть не лопнула от гордости, - щебетала Миса. Её руки с длинными и острыми ногтями скользили по белой рубашке расстегивая пуговицы.
Лайт молчал. Она его раздражала. С самой первой встрече в кабинете у Босса. Раздражала своей пустой болтовней, выжженными пергидролю волосами, большими голубыми плоскими блюдцами вместо глаз и пенной траурно черных кружев. Но она была идеальным вариантом. Её выбор приносил пользу в обе стороны, упрочивая положение в группировке и спасая от возможного разоблачения.
Руки Мисы стянули белую рубашку. Лайт безотрывно наблюдал за этой сценой, разыгрываемой на зеркальной стене.
- Миса ненавидит эту татуировку, - руки Мисы легли на изукрашенную грудь Лайта. – Идиотская привычка метить членов группировки подобным образом. Смешно сказать, но в детстве я боялась спины отца, - Миса захихикала и отдернула руки. – И твоей татуировки я тоже боюсь, Лайтик. Хотя она и оберегает от измен.
Уродливая картинка, оберег от измен. Лайт изогнул губы в холодной усмешке.
Картинка? Картинка.
Уродлива? Да. Ибо это белое лицо, возникающее из красноватого тумана с черными подтеками и кровавой прямой линией вместо рта никак иначе кроме как уродством не назовешь.
Показать её кому-нибудь другому равно смерти одной из сторон.
Значит Миса по логике абсолютно права и между тем в области чувств она абсолютно заблуждается.
Трах с ней доставляет исключительно физическое удовольствие, иногда приправленное легкой приятностью, когда Лайт позволяет себе забыться и слишком сильно сжать её кисть, зубами впиться в пухлые губки или случайно сомкнуть руки на тоненькой шее, ощущая хрупкие позвонки.
Разрядившись Лайт всегда отстранялся от неё, а Рюук хехехекая ожидал, что, возможно, когда-нибудь Лайт поддастся истинным желаниям и все же убьет её.

4

Эл стоял возле огромного платана на территории приватного развлекательного заведения для VIP персон. Оно раскинулось впереди темной коробкой особняка с залитыми ярким светом окнами и входом. Прищурившись, Эл мог увидеть тени скользящие в окнах и уловить блеск драгоценностей дам у входа. Мимо величественно прокатил лимузин цвета шампанского. В окне мелькнуло загримированное лицо «молодой» женщины. Эл хмыкнул и вполголоса пробормотал:
- Тоже мне английская королева.
- Детектив? – веселый, полный изумленных ноток голос раздался справа. Рука в кармане черной куртки непроизвольно сжалась в кулак.
- Ягами-сан, не стану врать, что рад снова вас видеть.
Эл остановил взгляд на модных темных очках и заметно отросшей с последней встречи каштановой челке, полыхающей на солнце красным.
- А я вот вас рад, - он высунулся из окна элегантного спорткара, сложив руки на дверце. – Вы меня здорово повеселили во время прошлой встречи, - он обаятельно улыбнулся. – Предположить, что я Великий и Ужасный Unkillable Monster! – он беззаботно рассмеялся. – Это я-то человек, который не в силах убить даже муху! Занятный, однако, комплимент…
- Значит, по-вашему, сравнение с жестоким преступником это комплимент? – Эл едва заметно прищурился.
- Вы придираетесь к словам… Впрочем, я это ещё и в первый раз заметил, - он вздохнул и снова устроился внутри салона.
- Вас подвезти или как?
- Подвезите.
Эл обошел машину и устроился на заднем сидение.
- Я, между прочим, не такси, - удерживая дружелюбную улыбку, заметил Ягами, смотря в зеркало заднего вида.
- Я не сажусь рядом с людьми, которым не доверяю.
- Полагаете, я могу убить вас, Детектив? – он снова рассмеялся. – Впрочем, не отвечайте я и так знаю ответ.
Машина беззвучно тронулась с места. А неожиданно вспыхнувшее красным CD надрывно протянуло: «I knew that our love was Just a car crash away…» («Я знал, что наша любовь была в шаге от катастрофы»)
- Вам нравится такая музыка? - Эл удивленно вскинул брови.
- Я… - Ягами отвел взгляд от пустующего переднего сидения. – Я меломан. Знаете, люблю музыку и слушаю все подряд.
- Понятно, - произнес Эл, смотря на пустоту впереди.
На переднем сидение никого не было. Никого кто мог бы включить CD проигрыватель. Так почему же он включился и почему Ягами сразу же бросил взгляд на пустое переднее сидение?..
Сверхъ… естественное? Его присутствие в этом деле многое бы объясняло. По крайней мере, становится понятно, как именно Ягами узнал о начале следственных работ.
«Я все равно докажу, что ты Ягами Лайт – идеальный молодой человек и есть Unkillable Monster».
Взгляд Эл зафиксировался на черном пиджаке и воротничке белой рубашки. Где-то там под всей этой одеждой должна была скрываться татуировка – знак принадлежности якудза, которую Эл собирался увидеть.
- Вы можете звать меня Эл, Ягами-сан, - заметил он бледно улыбнувшись.
- Вот как? Раз слежка со стороны и насильственный обыск ничего не дали вы решили войти с подозреваемым в прямой контакт… - он ухмыльнулся. – Что ж мне нечего скрывать, Эл, и раз уж так, то ты можешь звать меня Лайтом.

5

- Детектив Эл и Unkillable Monster Ягами Лайт – друзья? – Рюук расхохотался, зависая на фоне ночного Токио - конвульсивно дрыгая руками и ногами и запрокидывая голову к потолку.
- АхахахаАхахахахакхекхе!..
- Друзья – это всего лишь жалкая фикция. – Лайт улыбнулся, вытягивая руки вдоль спинки бежевого дивана - последнего и в целом удачного приобретения Мисы.
- А, что за этой фикцией, а? – спросил Рюук, оскабливая синюшнюю пасть в широкой ухмылке.
- Не знаю, - честно ответил Лайт. – Детектив враг Unkillable Monster, а вот кто Эл для Лайта я ещё не определился.
- Когда он включает Детектива тебе ведь хочется его убить.
- Завести в дебри подобно фальшивому свету и утопить…
Лайт устремил взгляд в собственную фантазию.
- Но к Эл ты тоже не испытываешь?
- Нет… в своем отношение к Эл я ещё не определился.
- Ну-ну, - Рюук распахнул черные крылья и исчез в их тени, возвратившись в мир потусторонний.

6

- Ты выучил список всех моих любимых мест в городе и вычислил время моего их посещения? – Лайт устроился напротив Эл, попивающего переслащенный кофе в джинсах и растянутой темной толстовке. Его облик никак не вязался со статусным дорогим интерьером вокруг и его посетителями.
Лайт пробежался взглядом по седовласым владельцам крупных предприятий, молодым карьеристам со сталью в глазах и дамочкам, делящимся на бизнес-вумен, жен бизнес-мэн и охотниц до чужих активов.
Стало неприятно. Сейчас Эл совсем немного побудет просто Эл, а потом его облик все больше будут скрывать ледяные черты Детектива притащившего главного подозреваемого на место совершения преступления.
- Ведь это твой ресторан? – напрямую спросит Детектив под конец после долгих и запутанных логических игр.
- О чем ты? – «искренне» удивится Лайт. – Мне денег хватит разве, что поесть тут раз в неделю! – заметит он и добавив – Ну вы и фантазер, Детектив, - рассмеётся.
Лайт нахмурился и поднялся из-за столика.
- Пошли отсюда.
Эл поднял на него взгляд, в нем тенью промелькнуло удивление.
- Куда?
- Куда-нибудь.
Лайт инстинктивно ухватил его за руку и сжал тонкие пальцы и хрупкую кисть в своей руке.
Эл не сопротивлялся. Только, идя по улице и скользя взглядом по удивленным и смущенным прохожим, он заметил:
- Мне давно уже не пять лет…
- Мы идем «куда-нибудь». И я не верю тебе в достаточной мере для того чтобы позволить идти самому.
Эл улыбнулся.
- Полагаешь, я сбегу, а ты, дойдя «куда-нибудь» обнаружишь за спиной пустоту? Впрочем, не отвечай.
- Итак, знаешь ответ? - в голосе Лайта слышалось пронизывающее каждое слово неожиданно глубокое, а не поверхностно-беззаботное веселье.
- Итак, знаю ответ, - подтвердил Эл и сжал его ладонь в ответ.

7

Рюук стоял за прозрачным стеклом вне маленькой и уютной кофейни. Ему не привыкать. Он века смотрел на мир сквозь этакое «стекло» не решаясь нарушить правило первое и главное – войти внутрь…
Эл, за считанные минуты уничтоживший свое пирожное, двумя руками потянулся к тарелке Лайта который к своему тирамису едва притронулся.
Рюуку кажется забавным его поведение, обретающееся где-то за границами разума Рюука, где-то в сфере чувств, которых у него нет.
Не любить сладкое и третью неделю подряд выискивать в интернете места, где его можно поесть.
Не любить сладкое и три дня из семи проводить в окружение бисквитов, крема, карамели, шоколада и сладких напитков.
Не любить сладкое и иметь дело с Эл, который наверняка уже сросся с любимыми лакомствами.
- У меня из головы все не идет строчка из той песни… - отправив в рот ложку полную тирамису Эл, держа её в вертикальном положение возле губ уставился на деревянные балки потолка. – Что-то про катастрофы…
- А ты об этой песне… - Лайт глотнул зеленого лишенного и крупицы сахара чая. – Она называется «Just a car crash away» - «В шаге от катастрофы».
- В шаге от катастрофы, - задумчиво повторил Эл и выдал одну из своих редких улыбок. – Мне нравится это название.
- И почему? – Лайт подался вперед, складывая руки на столе.
- Потому что жизнь Детектива всегда в шаге от катастрофы. Никогда не знаешь, какое именно дело закончится твоей смертью.
Он глотнул горячего шоколада, удерживая фарфоровую чашечку двумя пальцами неустойчивым, завораживающим и ни на что не похожим образом.
- С жизнью преступников дело обстоит также.
Лайт изогнул губы в абсолютно невеселой усмешке и уверенным движением взял чашку с чаем.
- Ко мне это не относится, Эл, - с холодной веселостью полной скрытой ненависти, выдал он и глотнул прохладный напиток. Чашка дрогнула в его руке, и, залив чаем бежевый свитер и темные брюки, она с громким треском разлетелась на куски.
Наступила звенящая тишина, прерванная неожиданно веселым смехом Эл.
Подняв голову и оторвавшись от созерцания осколков, Лайт также весело рассмеялся в ответ.
В их смехе – в самой глубине – ощущалась дисгармония, и Рюук с трудом подавил желание вывести на запотевшем стекле:
I knew that our love was
Just a car crash away

8

Детектив знал, что Ягами Лайт с точностью до девяносто девяти и девяти десятых процента и есть «Великий и Ужасный Unkillable Monster».
Эл, надеясь на одну десятую процента, просматривал личные дела остальных двадцати трех подозреваемых.
Наоми, стоящая за его спиной молчала.
- Тебя… тебя испугала угроза увольнения и ты не в силах отказаться от дела решил рассмотреть другие теории?.. – её вопрос заданный тихим голосом пропитывало глубокое удивление, отдающее легкой горечью разочарования.
- Я пытаюсь предотвратить катастрофу, - мрачно ответствовал Эл, понимая всю бессмысленность своих действий.
Машина неслась прямо к обрыву. Тормоза были сломаны и Эл это знал, но, повинуясь инстинкту самосохранения, он снова и снова жал на тормоз, понимая всю ужасающую бесполезность собственных действий.

9

Молоденькая проститутка с удивительно хорошенькой невинной мордашкой смотрела на него широко распахнув глаза и кажется, не верила собственному счастью.
Её взгляд метнулся на очередь, столпившуюся возле стойки. На толстого мужчину в официальном костюме. Он тяжело дышал и протирал лоб белым платком ругаясь на жару в «торговом зале». Оборванец за его спиной смотрел тяжелым взглядом человека непрерывно созерцающего неисповедимый кошмар собственной жизни снова и снова проигрывающейся у него в голове. А… а перед ней – Хару стоял красавец, каких она разве что и видела в дорамах по TV. Высокий, кареглазый шатен молодой и в явно дорогой одежде.
Хару осторожно улыбнулась ему, смотря прямо в лишенное и тени эмоций красивое лицо и следом, испугавшись собственной храбрости она сразу же перевела взгляд на серую кожу его ботинок.
- Я возьму её, - он сообщил своё решение Госпоже и Госпожа, сжав руки и едва заметно нахмурившись, ответствовала:
- Как Вам будет угодно, Игараси-сама.
В маленькой комнате – одной из многих в прямом и длинном коридоре горел лишь ночник, немного разгоняющий тьму.
Практически сразу же Хару оказалась в плену его губ и объятий. Отвечая неумело, она цеплялась за его руки, с трудом удерживаясь на подкашивающихся ногах.
Сознание, оказавшееся в плену чувств, как никогда ярко осознавало реальность. Ярким был угол комнаты, утопающий в тени, ярким был запах дорогого одеколона, ярким был вкус его губ и прикосновения его рук… Как никогда громко стучало сердце, как никогда громко вырывалось дыхание – предчувствие готовых раздаться стонов.
И над всем этим раздавался чей-то смех.
Его движения медленно, но верно из жадных и страстных становились злыми и жестокими. Хару непроизвольно вскрикнула, когда его руки с силой вжали её в кровать – плечи пронзила боль. Он смотрел на нее, и взгляд его отливал красным точно также как и волосы в свете ночника, а за спиной висела чья-то громадная тень с раскрытыми чернильно-черными крыльями. Глаза Хару широко распахнулись от ужаса, а в следующую секунду он резко вошел в неё, сжимая ладони на её горле. Из глаз Хару брызнули слезы. В заранее обреченной на провал попытке выбраться она хрипела и тянула к нему руки, пытаясь оттолкнуть. Когда её скрюченные пальцы распахнули рубашку на его груди Хару зашлась в долгом и пронзительном хрипе настолько ужасно было выплывшее из кроваво-красного нутра лицо.
Подняв взгляд она прочла в его лице, снова ставшем безэмоциональным свой конец.
Руки сжали тонкую шею особенно сильно. Раздался сухой хруст сломанных костей и Хару безвольно свалилась на алые простыни.
Скрюченные пальцы и после смерти пытались достать обидчика, а из широко распахнутых глаз стекали слезы непонимания и страха.
- Хе-хе-хе-хе-хе-хе-кхехе… Полегчало? – не прекращая смеяться осведомился Рюук.
- Нет, - без тени эмоций ответил ему Лайт.
Он сидел, наклонив голову и закрыв глаза, руки с силой впились в разорванную белую ткань её легкой блузы. В её плоть.
- Кем она была в начале и кем стала в конце, а?
Рюук завис перед Лайтом в позе старшего двенадцатого аркана карт Таро. Лайт прошелся взглядом по его застывшему строго вертикально телу, перевернутому задом наперед, по его согнутой в колене ноге.
- В качестве поддержки мне из мира потустороннего достался висельник, - он улыбнулся. – Нет, только висельник мне и мог достаться.
Его плечи мелко затряслись в предчувствие громкого дисгармоничного хохота.
- Это были он и она, вобравшая в себя всю твою жизнь?
Вместо ответа Лайт запрокинув голову к утопающему во тьме потолку и громко и дисгармонично расхохотался.

10

Эл развернул свежий номер «Ёмиахи симбун». Остановившись прямо посреди тротуара, он принялся сосредоточенно листать страницы.
Наоми, ушедшая немного вперед, удивленно обернулась.
- Там должно быть что-то важное?
Не получив ответа она подошла к нему, встав рядом.
- Тебя интересует прогноз погоды? – она удивленно приподняла брови, смотря на напряженного и сосредоточенного Эл.
- Мне нужен дождь, - коротко пояснил он. – Желательно настоящий ливень.
- Зачем тебе?.. Ой.
- Извините, - пробормотал задевший её мужчина. В сжатых уголках его губ и недовольном взгляде ясно читалось: «Нечего на дороге стоять».
Наоми извиняюще улыбнулась, соглашаясь с обвинением и, подхватив Эл под руку, влилась вместе с ним в стремящуюся вперед толпу.
Газета, за ненадобностью, шурша спикировала на асфальт и тут же была затоптана идущими сзади. Бумага пачкалась и стонала, а чувства, знания и память содержащиеся в ней обращались в Ничто.

11

- Сейчас всего четыре, а на улице уже так темно…
Лайт взглянул на узкую улочку за окном и вывеску магазинчика дисков напротив.
- Наверное, будет ливень.
- Должно быть, - согласился Эл.
Лайт мимолетно улыбнулся и посмотрел на него.
- А ведь мы оставили машину так далеко отсюда…
- Она бы не проехала здесь, - заметил Эл, погружая ложку в вазочку с клубничным сиропом.
- Верно, - согласился Лайт.
- Моя квартира находится совсем недалеко.
- Меня приглашаешь ты или меня приглашает Детектив?
- Они оба.
- … Ладно. – Лайт улыбнулся. – Зайдем к тебе.
- Хехехе. Он хочет, чтобы твоя одежда намокла, - заявил, стоящий за спиной Рюук. – Такой у него план. Телохранителей рядом не будет, и он сможет расстегнуть твою рубашку и проверить…
Лайт обернулся, словно бы высматривая официантку. Он остановил свой взгляд на Рюуке и, смотря ему прямо в глаза – глаза, в которых словно бы плескался густой и сладкий клубничный сироп он одними губами прошептал:
- Это я знаю.
- Так зачем же ты?..
- Пора определить мои с Эл неопределенные отношения.
С секунду Рюук молча смотрел на отворачивающегося Лайта, а затем он понял. И громко расхохотался.

12

Холодный ливень превратил асфальт в реки, а одежду в непригодные для носки мокрые тряпки. Лайт бежал вслед за Эл, прикрывая глаза ребром ладони для того чтобы различить хоть что-нибудь. Реальность, казалось, вот-вот готова была схлынуть под натиском дождя вместе с Эл и вместе с Лайтом. Их триединство сейчас находилось в шаге от катастрофы и Лайту хотелось, чтобы эта катастрофа произошла. Ему хотелось исчезнуть, вместе с миром и вместе с Эл, смешавшись в несущуюся, смываемую водой реку красок, но… катастрофа так и не произошла.
Они оба забежали в темный подъезд. Дверь хлопнула, отделяя их от дождя, и друг от друга.
Мир, Лайт, Эл снова по отдельности. Каждый в шаге от своей и только своей катастрофы.

13

Вода ручьями стекала с Эл. Стекала она и с Лайта, заливая пушистый пепельно-синий ковер.
- А ты я смотрю, поклонник минимализма, - откинув со лба мокрые волосы, Лайт бросил взгляд на синий диван, стеклянный столик и огромный экран телевизора, висящий за спиной Эл.
- Давно… давно я так не веселился, - неразборчиво пробормотал он, убирая со лба мокрые волосы. – Спасибо.
Невозможно быть несчастно счастливым, но смотря на его улыбку, Лайт ощущал себя именно таким.
- Ты весь мокрый, - Эл приблизился почти вплотную. Его пальцы, отодвинув полы куртки, взялись за мелкие пуговицы бордовой рубашки. Его голос едва заметно дрожал от холода и эмоций, спрятанных за внешне спокойным лицом. Детектив, сквозь маску которого проглядывал Эл. Они были сейчас едины.
Unkillable Monster ненавидел Детектива.
Ягами Лайт любил Эл.
И оба они знали что делать.
Ухватив руки Эл, Лайт резко подался вперед, впиваясь поцелуем в его губы и жадно вдыхая запах ванили, корицы и дождя. Прижимая его к себе, Лайт с силой ухватился за светлую ткань его свитера. Руки Эл обвили его шею. Он ответил на поцелуй. Лайт впивался в его губы, терзая и прокусывая их, утоляя собственную любовь и ненависть Unkillable Monster.
Толкнув его к огромному экрану, Лайт стянул с себя мокрую куртку и, приблизившись, принялся расстегивать его джинсы.
С шумом вырывавшееся дыхание Эл сладким туманом оседало на губах. На футболку медленно капала кровь.
Он подался вперед и с силой дернул рубашку Лайта, заставляя её порваться и оголить белые эластичные бинты обхватившие торс.
- Как предусмотрительно, - задыхаясь, выдал Детектив.
И Лайта пронзила полная любви вспышка ненависти. Заткнув ему рот поцелуем Лайт специально прокусил ему губу вырывая проникший и отозвавшийся в нем самом болезненный стон.
Резко и грубо развернув Эл к огромному экрану Лайт сдернул с него штаны и, облизав собственные пальцы, вставил в него сразу три. Эл зашипел и выгнулся, царапая идеально черную поверхность экрана. Поверхность экрана, в которой Лайт мог видеть себя и его. Черно-серое кино. Лишенное и любви и ненависти. Возможность трахать Эл смотря на эту картинку спасала. Если закрыть глаза, то можно утонуть в коктейле любви и ненависти разлившемся внутри. Коктейле цвета запекшейся крови.
Вбиваясь в Эл, Лайт не закрывал глаза точно также как и сам Эл, который сквозь густые ресницы, смотрел на приближающуюся и отдаляющуюся – расплывающуюся картинку перед глазами. Но в последний момент - момент пронзившего тело наслаждения глаза закрыли они оба.
Открыв их позже, Лайт увидел собственное черно-серое лицо исполосованное белыми царапинами и понял, что проиграл. Точно также как и Эл.

14

Эл сидел в полумраке покинутого всеми зала и смотрел на телефон. Он ждал звонка и, с каждой новой, незаметно исчезающей секундой черная пропасть внутри столь же незаметно расширялась, грозя обратиться в бездну.
Детектив чувствовал себя проигравшим. Впервые в жизни.
Эл чувствовал себя дураком.
Он не смог снять эти бинты и убедиться, что под ними скрывается Unkillable Monster.
Он дал себя поиметь
Во всех возможных смыслах этого слова.
Язык медленно прошелся по затянувшимся ранкам на губах.
Если бы Лайт позвонил, это означало бы, что и он остался в проигрыше.
Это вывело бы их отношения на новый уровень. Сделав следующую попытку Детектива раскрыть дело ещё более сложной задачей. Но телефон молчал уже больше недели и Эл чувствовал ненависть, разливающуюся внутри и приводящую в полное согласие с Детективом.
Нужно было что-то предпринять. Чтобы сравнять счет в игре. Нужно было сделать это срочно.
И Детектив решился на рискованный шаг, понадеявшись на призрачную надежду Эл, что Лайту все-таки не все равно.

15

- Кхехехехе… Кхехе…
- Ты что-то хочешь сказать мне, Рюук? – прикрывшись меню Лайт обратился к своему висельнику привычно расположившемуся за спиной.
- Ты я смотрю, решил вернуться к своей «нормальной жизни». Так словно бы Детектива Эл никогда не существовало.
- The living are dead and I hope to join them too I know what to do and I do it well. (Живущие мертвы и Я надеюсь, что тоже к ним присоединюсь Я знаю, что делать и делаю это хорошо).
Лайт ответил строчкой одной из несколько любимых, сколько конгениальных ему песен.
- Кхехехе… Хорошо сказано…
Рюук вышел на середину зала. Невольно заставляя Лайта бросить на себя раздраженный взгляд.
- Ты думаешь, он тебе это позволит, а?
Рюук оскалился в улыбке, а Лайт ощутил муторно серые пары принявшиеся клубиться в душе исходя из мысли: «Он сделает что-нибудь. Он непременно…»
- Ты что-то знаешь? – спросил Лайт, забываясь и говоря в полный голос.
Пожилая пара за соседним столиком подняла на него взгляд.
Лайт спешно приложил руку к правому уху «поправляя» несуществующий наушник.
- Кхе-хехе даже, если и знаю, то не скажу. Не стану я лишать себя удовольствия созерцать этакую сцену. Кхе-хехе…
Неясное предчувствие приняло четкие очертания и Лайт бросил взгляд за стекло на скопище ярких огней и веселую толпу с наслаждением текущую по ночи воскресных развлечений.
- Миса припудрила носик.
Высокий голосок вызвал вспышку особенно яркого раздражения.
- Незачем комментировать каждое свое действие.
- Как… как скажешь… - пробормотала явно растерянная привычно неожиданной смене настроения Лайта из положительного режима «on» в негативный режим «off».
- Что-то… - она поправила черное кружево на широком манжете блузы с бантом на воротничке, пережимающем горло. – Что-то не так?..
- Все нормально, - Лайт повернулся к ней лицом и холодно улыбнулся.
- Да… Да. Да! Наконец-то все снова прекрасно! А то в последний месяц мы… - Миса перешла на шепот под потемневшим взглядом. – Словом Миса очень рада оказаться снова в этом ресторане. С тобой…
- Кхе-кхе… Кхе-хехехехе… Кхе…
- А почему,… а почему Рюук-сама смеется?
- Не знаю, - Лайт бросил на него злой взгляд. – Ка видно ему смешно.
- Да… Ха и в самом деле…
Миса рассмеялась. Её пронзительный смех звучал у Лайта прямо в голове, вызывая нестерпимое желание сжать руки у неё на горле, и он бы непременно так и сделал, если бы в этот самый момент в ресторан не ворвался Эл.
Растрепанный сильнее обычного с совсем уж инфернально белой кожей и темными кругами под глазами. Губы с темными пятнашками не до конца заживших поцелуев-укусов сжаты, в глазах горит решимость.
Он приближается к столику за какие-то считанные секунды и пуговицы отбивают барабанную дробь, подписывая смертный приговор ему, трем официантам, бармену за стойкой и пятерке клиентов.

16

Тихая музыка, наполнявшая зал становится оглушающе громкой.
Эл падает на прохладный выложенный плиткой пол в секунду оказываясь между поднявшимся Лайтом и его смертельно побледневшей благоверной.
Звуки выстрелов тонут в полной томления песне о любви. Кричит пожилая леди, пытаясь прикрыться руками украшенными дорогими бриллиантами. На стену брызжет кровь из перебитых пальцев и простреленной головы. Её тело, грузно опускается на пол возле тела ныне покойного мужа, а потом наступает звенящая тишина полная томительной песней о любви. Песне идущей помехами:
- Fly me to the Moon and let tsh-tsh-thshths among the startshtshtsh…
И зал взрывается хриплым воплем снова и снова повторяющем:
- Are we in love or are we in pain? (Это любовь или это агония?)
Are we in love or are we in pain?
Are we…

17

Лайт стоял под прицелом пустых и холодных взглядов «своих» телохранителей. Каждый из них крепко сжимал пистолет и каждый ожидал, что Лайт отойдет в сторону и даст им поставить точку в этой истории финальным выстрелом точно в голову Эл.
- Лай… Лайтик?..
Неуверенно пробормотала за спиной Миса.
Миса. Вот черт!
- Уходи отсюда.
Скрип стула.
- Что? Лайт, я… я не пойду никуда без тебя!
- Заткнись и исчезни!
За спиной раздались сдавленные всхлипывания, а затем она понеслась в сторону служебного выхода. Махнув рукой, Лайт приказал одному из телохранителей следовать за ней.
- Вы… - Эл закашлялся. – Вы не сможете скрыть это…
- Сможем, - сообщил ему Лайт и добавил: - Заткнись.
«И дай мне подумать, как разрулить эту ситуацию».
- Исчезнуть мне тоже прикажешь? – холодно осведомился Эл.
И Лайту до боли захотелось послать к черту всех и вся повернуться к нему лицом, прижать к себе и целовать, и нести чушь в духе обожаемых Мисой романтических дорам.
Лицо исказила гримаса боли.
- Пошли вон отсюда.
Пустые взгляды наполнились вежливым изумлением.
- Я сказал: ПОШЛИ ВОН ОТСЮДА!
Бесконечно долгая секунда тишины, а потом номер три, спрятав пистолет за пояс брюк, проследовал в сторону служебных помещений. Остальные быстро сориентировавшись, прошествовали за ним.
Вне себя от коктейля цвета запекшейся крови разлитого внутри Лайт повернулся лицом к Эл и ухватил его за воротник свитера.
- Какого?!.. Ты понимаешь, что мне дадут приказ убить тебя?! – Лайт с силой встряхнул Эл, желая, чтобы он наконец-то отвел темный, холодный взгляд от татуировки и посмотрел ему в лицо.
- Ты… - Эл вздохнул. – Ты понимаешь, что я должен сообщить обо всем этом начальству? – спросил он, наконец, посмотрев Лайту в лицо.
Материализовавшийся за спиной Лайта Рюук громко расхохотался.

18

На улице стояла звенящая тишина. Не происходило ничего и только с неба медленно планировали белые снежинки.
Лайт смотрел прямо перед собой, сидя на краю фонтана, украшенного какой-то химерой. Сегодня она заменяла Рюука, вернувшегося в потусторонний мир.
Тявканье собачки заставило Лайта вздрогнуть. Маленький комок из костей и шерсти прыгал возле его штанины, вызывая холодное отчуждение, которое Лайт испытывал к миру своей «нормальной жизни». Проследив за черным шнуром, Лайт остановил взгляд на высокой фигуре в бежевом пальто и шляпе.
Он поднялся.
- Амане-сан.
- Не скажу, что рад тебя сегодня видеть.
Лайт промолчал.
- Почему этот Детектив все еще жив?
Молчание.
Амане-сан усмехнулся.
- Послушай, Лайт, ты лучший из всех кого я мог выбрать на должность моей правой руки. Ты лучший из всех претендентов на сердце Мисы тут исключительно по её собственному мнению.
Лайт усмехнулся, отводя взгляд на медленно падающие вниз белые снежинки.
- Одним слово ни я, ни она не хотели бы тебя потерять. И прямо скажем и я, и она закрывали глаза на многое… Твоя привычка доводить ситуацию до точки невозврата и только после этого браться за пистолет. Твои игры с нашими соперниками, убитые девушки в борделях… - Амане-сан вздохнул. – Но Детектив это уже перебор. Он ведет твое дело. Он знает кто ты. Ты… - Амане-сан улыбнулся. – Ты, что сошел с ума?
- Я должен ликвидировать проблему? – холодным, привычно деловым тоном, осведомился Лайт.
- Да.
- Мне нужен день.
- То есть завтра вечером ты придешь с отчетом?
- Завтра вечером случится катастрофа, - ответил Лайт и повернулся в сторону фантастического чудовища зубастой пастью и крыльями отдаленно напоминающее Рюука.
- Вы верите в ангелов-хранителей, Амане-сан?
- Я? – он рассмеялся. – С чего это ты вдруг заговорил о таком? Впрочем, да. Пожалуй, верю. Но ангел-хранитель не про меня.
Амане-сан вздохнул и поднял взгляд к теряющемуся в сероватой белизне небу.
- Ангел-хранитель ограждает от злых дел и приводит в рай.
- Выходит вам достался демон?
- Ха-ха-ха… Выходит так. Как и тебе.
- Я никогда не верил ни в ангелов, ни в демонов, ни в рай, ни в ад. Есть только потустороннее и ничто.
- Интересная теория.
Рука Амане-сана сжала плечо Лайта.
- Жду тебя завтра.
Следом раздалось собачье тявканье. Гинро сколько его не увещевали, не хотел отрываться от обнюхивания пустой бутылки, и его пронзительный скулеж сообщил Лайту об исходе дела.
Лайт улыбнулся. Он знал, что если не он, то кто-нибудь из группировки убьет Эл, а его накажут – пережмут ненадолго глотку, а потом все вернется на круги своя. Лайт присоединится к сообществу мертвецов и снова примется за свою «нормальную жизнь».
- Вернее так не будет. Так не будет. Ко мне из потустороннего явился висельник, прочащий катастрофу.
Лайт улыбнулся.
- Может быть, Рюук ты тоже, когда-то жил здесь на этой стороне? Может быть, ты выступил против смерти и ничто вслед за ней? Может быть, ты выбрал жизнь?
Смотря прямо в огромные каменные шары-глаза с дырами-зрачками в центре, смотря в темноту, скрывающуюся внутри – на той стороне Лайт сказал:
- Может быть, я тоже выберу жизнь. Может быть, я тоже её выберу.

19

- Время застывает за считанные секунды до катастрофы, - сказал Лайт.
Эл стоял на площадке под яркой вывеской рассеивающей мрак. Она гласила: «Центральное управление полиции». Сквозь стеклянные двери был виден ярко освещенный холл и люди в костюмах.
- Так и есть, - спустя некоторое время ответил Эл.
- Кто-то из нас двоих должен умереть.
- Так и есть, - Эл вздохнул. – Ты говоришь очевидные вещи.
Он спустился и Лайт ухватил его за руку.
- Пойдем в ту кофейню рядом с твоим домом.
- Пойдем, - согласился Эл.
В машине он сел на переднее сидение, а Рюук вопреки обыкновению развалившийся сзади щелкнув пальцами включил CD.
Грустная мелодия, полная обреченного знания, заполнила салон.
- Сверхъестественное существо, - отстраненно констатировал Эл, повернувшись лицом к Рюку.
- Вовсе нет. Я жертва моды и пластической хирургии, - ответствовал он и громко расхохотался.
Эл улыбнулся.
- Забавно.
- Полагаю, мы поладим, - Рюук оскалился. – Предлагаю махнуть в Мексику. Втроем. You and me and the Devil makes three. Как вам такая идея? Похоже нас всех достало начальство, - Рюук широко зевнул.
- Почему Мексика? – ухмыльнувшись, поинтересовался Лайт.
- Ну, у них такие прикольные шляпы…
- Сомбреро, - подсказал Эл.
- Ага. И текила, и жара, и море, и… - он воздел коготь к потолку. – Никакого начальства.
- Говоришь о рае, в то время как мы сидим во тьме.
- Считаешь, что спасенья нет, да, Лайт?
- Тебе придется вернуться Рюук.
- Да… ну да… это верно.
- Детектив ненавидит Unkillable Monster и обратное также верно. Один из нас убьет другого, - смотря прямо перед собой, сказал Эл.
- I knew that our love was just a car crash away, - фальшиво пропел Рюук.
- Катастрофа неизбежна.
- Ты говоришь очевидные вещи, - заметил Лайт и холодно улыбнулся.

20

- Та песня… - Эл застыл у двери, сжимая ключи. – Та песня, что заиграла в ресторане…
- Are we in love or are we in pain?
- Да. Мне, кажется, я знаю ответ. Это… это агония длиною в любовь.
- Верно, - Лайт потянулся вперед и осторожно прижался к его губам своими…
В спальне Эл царил тот же, что и в зале минимализм. Кровать, шкаф и… незнамо откуда взявшаяся кадка с огромным цветком раскинувшем в стороны ярко-зеленые ветви.
- Откуда он? – спросил Лайт, застывая посреди комнаты и прижимая Эл к себе.
- Цветок? Мне его подарила моя напарница.
- Высокая, черноволосая с зарубежным именем?
- Мисора Наоми. Она отличный сотрудник. Одна из лучших.
Лайт отстраненно улыбнулся.
- Вот как… А знаешь Эл кто-то из нас ведь выживет в этой катастрофе.
- И неизвестно чья участь окажется лучшей, - пробормотал он и потянулся к губам Лайта.
Они целовались, казалось целую вечность, а потом Эл, лежа в постели и, слизывая с открывшейся на губе ранки кровь, смотрел на татуировку Лайта.
- Ели меня кто и убьет то он.
Лайт холодно улыбнулся.
- Я люблю тебя.
- Но он нена…
Лайт подался вперед, заставляя Эл зашипеть, закрывая глаза и запрокидывая голову.
Впившись в нежную кожу его шеи, Лайт продолжил движения, заставляя Эл стонать и выгибаться в его руках.
21

Лайт затянулся горьким серым дымом и приблизился к снайперке. В окне напротив ярко горел свет, и было видно Эл, застывшего посреди комнаты. Должно быть, он что-то говорил той самой черноволосой девушке, сидящей на диване перед ним.
- Ты выбираешь жизнь? – поинтересовался стоящий справа, полускрытый темнотой комнаты, Рюук.
- Я выбираю жизнь, - подтвердил Лайт, улыбаясь и затягиваясь снова.
- С тобой было весело Рюук.
- Со мной будет весело.
- Думаешь, - Лайт закашлялся. – Думаешь, встретимся?
- На той стороне всенепременно.
Лайт снова посмотрел на картинку, раскинувшуюся впереди.
- It’s just a car crash away.
- It’s just a car crash away, - подтвердил Рюук.
Лайт достал из кармана пистолет.
- Ну, тогда до встречи? – спросил он, широко улыбаясь.
- До встречи, - оскалился Рюук.
Тишину спального квартала прорезал выстрел.

22

Детектив Эл Лаулит, казалось, целую вечность взбирался по лестнице на шестой этаж. Он шел медленно и размеренно, смотря на серые ступени под ногами и засунув руки в карманы черного пальто. Весь его вид навевал мысли о былых временах и приговоренных ведомых к месту казни. Мацуда невольно поежился.
- С вами… с вами все в порядке, Детектив? То есть сегодня ведь такой радостный день! Ваша теория относительно того, что Ягами Лайт и есть Unkillable Monster подтвердилась! И кроме того он так сказать избавил нас от лишних хлопот самоустранившись!
Мацуда фальшиво рассмеялся, а Эл замер посреди лестницы.
- Мацуда, я говорил тебе, что ты Идиот? – поинтересовался он. В его голосе ясно звучала холодная ярость.
Мацуде сделалось не по себе.
- Раз или, - он сглотнул, - может два. Должно быть, наверное, вам надо напоминать мне об этом почаще! – Мацуда снова рассмеялся, а Эл вздохнул и ускорился, снова становясь похожим на самого себя.
Мацуда едва заметно улыбнулся, поставив себе «плюсик» и поспешил за ним.

23

В комнате ярко горел свет. Хозяйка плача рассказывала дежурному как, вернувшись домой, обнаружила в зале… её личико кривилось, из глаз текли слезы, а рука тряслась, указывая на труп.
- Такой молодой, такой красивый. Ну, зачем? – причитала она. – Да ещё и в моей квартире! Что за напасть?..
- Шуйтоку-сан, выведите её отсюда, - потребовала Наоми, подняв на мужчину строгий взгляд.
- Да, конечно, госпожа. Я должен был и раньше… - под ставшим чуть более строгим взглядом дежурный сглотнул и, ухватив плачущую женщину за локоть, он поспешно скрылся с ней в недрах квартиры.
Наоми вздохнула. Без этой истерики в комнате сделалось гораздо лучше. Она остановила взгляд на трупе и невольно согласилась с госпожой Цукидой. И в самом деле, красиво. Хотя обычно в созерцание трупов ничего эстетичного нет. Но Ягами Лайт умудрился сделаться исключением из правил и в этом.
И в этом.
Наоми нахмурилась, чувствуя в душе лишь жестокость. Она была рада, что его больше нет. Хладнокровного, жестокого убийцы заманивающего в свои сети людей и вдоволь наигравшись убивающего их.
Наоми не верила в самоубийство. Должно быть, его кто-то убил и этому кому-то она готова была пожать руку. Потому что этот кто-то спас от выстрела Эл. Эл, которому вздумался какой-то все оправдывающий бред, сводящийся к тому, что Ягами Лайт успешный молодой владелец юридической компании любит его, а вот Unkillable Monster преступник, входящий в «Инагаву-гуми» испытывает к нему лишь ненависть.
Наоми вздохнула и нахмурилась, бросая взгляд за окно.
Ягами Лайт и Unkillable Monster единое неразрывное целое.
Он – жестокий, хладнокровный ублюдок, ведущий двойную жизнь и, разумеется, он ненавидит Эл. Он пришел сюда для того чтобы убить его, но кто-то, кто-то ему помешал…
Мисора Наоми ощутила сильное теплое чувство к этому мистеру X.
24

Мацуда смотрел на труп - на разметанные красновато-каштановые волосы, на тени от длинных ресниц и раскиданные в сторону руки. Эта картина наводила на мысли о падшем ангеле. Мацуда нервно улыбнулся. Сегодня ему в голову то и дело всякая ерунда лезет.
Эшафот, падение и вот ещё, например, Мацуда остановил взгляд на глазах Детектива. На двух путях в бездну сейчас кажущихся ещё темнее обычного.
«Засмотревшись в них можно упасть».
Мацуда откинул со лба темные пряди и подумал, что эту мысль следует водрузиться на первое место в его сегодняшнем бредовом топе. Детектив действительно был знаком с Unkillable Monster, но предположить, что последний…
- Что с тобой?
- Мисора-сан?..
- Улыбаешься странно.
- Это… это все, потому что мысли дурацкие в голову лезут.
Эл наградил его взглядом, на самой поверхности которого промелькнуло привычно раздраженное…
- Знаю-знаю. Я – Идиот.
Взгляд Эл снова обратился в какие-то неизвестные пространства. Он посмотрел на тело, распростертое на полу.
- Из… из кармана торчит какая-то бумажка.
Никем не остановленный Мацуда опустился на колени и извлек белый лист.
- Прочитай, - приказала Наоми, а Эл бросил на бумагу в руке Мацуды какой-то растерянно-обреченный взгляд.
Мацуда сглотнул.
- Я – Ягами Лайт. Я – Unkillable Monster. Я – молодой, преуспевающий адвокат. Я – преступник. И Я люблю тебя.
Мацуда сглотнул.
- Здесь ещё текст на английском, - не встретив сопротивления Мацуда дочитал:
- Shoot myself to love you If I loved myself I’d be shooting you. (Стрелять в себя для того чтобы любить тебя Если бы я любил себя я бы стрелял в тебя).
В комнате повисла мертвая тишина. Мацуда не смел, поднять голову от листа.
- Детектив, приехали медики, - сообщил вошедший в комнату полицейский.
Мацуда замер, ожидая чего-то невероятного, но приятный негромкий голос Эл привычно приказал:
- Мы закончили. Сомнений в том, что это самоубийство нет. Пусть забирают тело.
Его черные кроссовки и синие джинсы проплыли прямо перед носом Мацуды.
- Наоми, подготовь отчет, - у самого выхода попросил он, и она привычно спокойно ответила:
- Хорошо, Эл.
Шокированный Мацуда поднял на неё широко распахнутые глаза. Лист бумаги в его руке мелко дрожал.
- В чем дело, стажер? – обреченно выдохнув, осведомилась Мисора-сан.
Мацуда пробормотал в ответ лишь:
- Нет… Ни… ничего. Должно быть.
Он сглотнул смотря на распростертое на полу тело. Странное дело, но этот мертвый парень казался ему единственным живым, в то время как окружающие его живые люди предстали мертвецами. Бумага припадочно задергалась у Мацуды в руке. Он убийца казался сейчас жертвой, а они детективы, дежурные, офисные клерки, все-все люди вокруг казались убийцами.
Мацуда поднялся на ноги.
- Да что…
- Мне… мне нужно поговорить с Детективом Эл.
Мацуда нервно улыбался. Его глаза лихорадочно блестели, а рука с силой сжимала лист.
- Поехали в управление. Будешь учиться отчеты составлять…
Не слушая её Мацуда повернулся к выходу и, неожиданно, для самого себя побежал. Отпихнув от выхода кого-то из коллег и получив вслед возмущенный возглас Мацуда не остановившись принялся спускаться по скачущим перед глазами ступеням.
Резким движением, распахнув дверь на улицу, он застыл.
Впереди виднелась медицинская машина. Несколько медиков обсуждали что-то стоя возле неё, а на ступеньках сидел Детектив. Уткнувшись в сложенные на колени руки он дрожал и всхлипывал и Мацуда второй раз за день испытал шок. Он бежал, сюда желая обвинить Детектива, но он не хотел, чтобы ему было не все равно, потому что это означало бы, что Детективу ещё только предстоит умереть и его уже не спасти.
Мацуда тяжело сглотнул, ощущая клубы темной боли.
- Вы… вы плачете? – спросил он и почувствовал холодные, соленые слезы, застывшие на собственных губах.

@музыка: MM - Just a car crash away, Unkillable Monster, Fundamentally Loathsome

@настроение: Сильное

@темы: Рейтинг: NC-17, Light Yagami, L Lawliet

---

[LerGO]

Продаю 9 томов ТС за 1000 рублей. Москва, возможна пересылка в другие города.
Переезжаю, не могу взять с собой

---

ФОТОГРАФИЯ

[MadLook]

Автор: MadLook
Название: Фотография
Фандом: Death Note
Персонажи: Лайт/Эл
Рейтинг: PG-13
Размер: мини
Жанр: романтика, death note - овская повседневность, драма
Краткое содержание: Лайту хочется невозможного. Лайту хочется иметь фотографию Эл.
От автора: Дело было вечером. Мне захотелось что-нибудь написать, и я написала. Удачно вышло или нет решать вам.
Дата создания: 29, 30.10.12.г.
Размещение: с разрешения автора

Фотография

Лайту хочется невозможного. Лайту хочется иметь фотографию Эл, а лучше много-много его фотографий и, возможно, фотографию на которой они были бы вместе.
Лайт представляет ворох фотографий раскиданных вокруг, лежащих на нем и печаль заполняет все внутри.
Лайту хочется невозможного. Лайту хочется запечатлеть и сохранить на этих фотографиях историю, не нашедшую себе места в реальности. Лайту хочется создать параллельную реальность –
Параллельную жизнь.
Лайт представляет, как собрал бы все фотографии в кожаный альбом формата А4 и иногда открывал его, избавляясь от пустоты внутри, которая непременно образуется после смерти Эл.
Лайт заполнял бы эту пустоту печалью.
Его не интересует, как и почему это случилось. Он просто принимает как должное тот факт, что существование Эл сделалось ему столь важным.
Мир без Эл представляется Лайту скоплением зданий, неоновых огней и множества, бродящих туда-сюда человечков.
Поэтому важно чтобы Эл был хотя бы на фотографиях, которые он никогда не позволит сделать.
Лайт смотрит на Эл, спящего на соседней кровати. Сковавшая их цепь протянулась по полу. Она холодно блестит в призрачном свете луны и Лайт думает, что эта цепь всего лишь жалкая фикция. Эл исчезнет. Он непременно исчезнет и об этом позаботиться сам Лайт.
Встать с кровати и потянуть Эл на себя кажется единственно правильным решением. Со сна он не слишком понимает, что происходит, упираясь лбом и растрепанными волосами в красную футболку Лайта в районе груди.
- Лайт-кун, - его голос звучит глухо, - что ты делаешь?
Обнять Эл, с силой вцепляясь в мягкую ткань его белой водолазки, кажется единственно правильным решением.
Это приятно - чувствовать его теплое дыхание и запах сладостей наполняющий воздух.
Это приятно - чувствовать, что он жив.
- Ты не в себе, - бормочет Эл и пытается отстраниться.
- Не двигайся, - не то просит, не то приказывает Лайт. Он запускает руку в его волосы и тянет за них, заставляя Эл слегка отстраниться и посмотреть наверх. Поцелуй со вкусом сахара приятен, несмотря на нелюбовь Лайта к сладкому. И это кажется таким странным не любить сладкое, но с наслаждением целовать пропитанного сладостями Эл.
Это кажется таким странным быть Кирой – маньяком-убийцей, возомнившим себя Богом и с наслаждением целовать лучшего детектива L.
Лайт не знает, сколько длиться поцелуй. Он целует Эл, отрываясь от его губ лишь на короткие секунды необходимые для того, чтобы набрать в легкие воздух.
- Ватари нас увидит, - первым отстраняясь, произносит Эл.
И Лайту нравится слышать, как срывается его вечно ровный и спокойный голос. Лайту нравится видеть, как блестят его полуприкрытые густыми ресницами глаза.
- Так значит… - Лайт бросает взгляд на потолок. – Значит, у него сохраниться видеозапись произошедшего здесь.
Лайт чувствует как до того напряженно сжатые пальцы Эл, цепляющиеся за ткань его футболки расслабляются и скользя вниз исчезают. Это неприятно, но закономерно. Разумеется, Лайт понял, как расценил вопрос своего главного подозреваемого Эл.
Из слов Рем – Бога Смерти чьей «Тетрадью» группе расследования удалось завладеть - Эл извлек многое. Он собрал картинку. Он знал, что Кира может убить неугодного, увидев его лицо и узнав имя. Он знал, что возможности Киры Два несколько шире. Ему достаточно увидеть для того чтобы убить. Увидев, он сумеет прочесть имя, начертанное над головой, будущей жертвы.
И Эл знает, что Лайт – это Кира, а Миса – это Кира Два.
И пусть никто больше не верит в эту его ошибочную - стараниями Лайта – теорию, Эл от неё не откажется ни за что и никогда. Миса была отпущена на свободу и Эл не сомневается в том, что дотронувшись до спрятанной незнамо где «Тетради» она вернет себе память и убьет его, разумеется, если только сможет увидеть.
- Ватари стирает все записи, Лайт-кун. Все, - ровным и спокойным голосом, сообщает он. – Не думай, что я сделаю исключение для хоум-видео.
Лайт смотрит на него не в силах переубедить.
Не вправе.
Окажись в его руках фотография Лайт, как Кира, несомненно, воспользуется ею и убьет Эл, но для самого себя Лайту эта фотография нужна совсем по иным причинам.
Сказать больше нечего, и Лайт вернулся на свою кровать. Тепло Эл, вкус его губ и запах сладкого все это смешавшись, было приятно, потому что являлось доказательством существования Эл. Доказательством того что он есть.
Пока есть.
На следующий день наручники вместе с подозрениями наконец-то были сняты. Лайт изобразил улыбку, потирая покрасневшую кожу запястья и прекрасно осознавая, что случившееся сейчас это шаг к полной потере Эл.
Лайта утомляет весь этот спектакль и, судя по всему, он точно также утомляет Эл.
Пока жив Лайт эта связь с Эл - эти наручники - не исчезнут.
Пока жив Эл подозрения с Лайта не будут сняты.
Текущая работа по поиску вновь объявившегося Киры – вернувшей себе «Тетрадь» и воспоминания Мисы – утомляет ничуть не меньше. Собрав в один файл сведения обо всех убитых за день, Лайт повернулся лицом к сидящему рядом и поедающему мороженое Эл.
Наплевав на элементарные правила приличия, Эл, погружал палец в прохладную массу и отправлял его в рот, изучая взглядом какие-то таблицы.
Лайт подумал, что был бы совсем не прочь видеть эту картину, вечером возвращаясь домой с работы. И тогда он решился спросить:
- Может сфоткаешься? Вместе со мной.
Эл замер. Тишина длилась несколько секунд, а затем узкая ладонь с длинными пальцами легла на лоб Лайта.
- Ты несешь бред, - меланхолично поведал ему Эл, убирая руку. Лайт ощутил желание всегда сдавливать в своей ладони его запястье, что бы красный след от наручников не исчез никогда.
- Значит, нет?
Эл посмотрел прямо на Лайта и принялся размышлять.
- Если бы ты собирался меня убить, то не поступал бы столь топорно. Тем более сейчас, когда перевес в игре явно на твоей стороне. Это ясно. Отсюда следует, что причина в ином. Значит, предлагая мне сфотографироваться и используя эту фотографию для моего убийства, ты не преследуешь эту цель как основную. Ты считаешь что убьешь меня в любом случае вне зависимости от того используешь ты эту фотографию или нет.
- О чем ты, Эл? – возмущенно вопросил Лайт, не меняя выражение лица, не утруждая себя необходимостью его соответствия словам, делая чистосердечное признание ничем ему впрочем, не грозящее. - Пора бы уже перестать меня подозревать! Я не Кира! И если бы ты не был столь законченным социопатом, ты бы понял, что я хочу фотографию исключительно из дружеских чувств.
На этой высокой ноте Лайт закончил свою короткую речь, привлекшую внимание находящихся в штабе полицейских.
- Фотография? – встрепенулся, листающий модный журнальчик, Мацуда. – По-моему это просто отличная идея, Лайт! – он вскочил на ноги. – Сфоткаемся все дружно на память, а? «Команда детективов против Киры», - у него загорелись глаза. – Она окажется в учебнике истории, если мы…
- Отвратительная идея, - вздохнув, прервал поток речи Мацуды Эл. – И, если Лайта извиняют его дружеские чувства, то в отношении тебя, Мацуда, мне приходиться предполагать лишь нечто прискорбное.
Лайт усмехнулся, а Мацуда моргнув раз, два, нахмурился и подозрительно осведомился:
- Что это ты имеешь в виду?
- Он обозвал тебя идиотом, - любезно пояснил Лайт, смотря на вернувшегося к непристойному поеданию мороженого Эл.
- Оскорбления недопустимы, но идея и в самом деле глупа, - подправив на носу очки, впервые, за очень долгое время согласился с Эл отец Лайта.
- Но как же это, Ягами-сан?.. – протянул тот видимо не желая отказываться от столь заманчивой идеи.
- Включи голову, Мацуда! Голову! – не выдержав вспылил Айдзава. – Эта фотография может обернуться смертным приговором для всех нас!
- Да понимаю я это, понимаю, но если бы мы хорошо её спрятали…
- Нет, - возвысив голос, подвел черту под разговором Эл и значительно тише, специально для Лайта, он добавил:
- Я пока ещё верю в свою победу, Лайт-кун.
Невыносимо скучные дни тянулись невыносимо долго. Лайт больше не делил одну комнату с Эл. Расследование неумолимо вело к Мисе, а Рем – Бог Смерти - с каждым днем была все ближе к пониманию того, что Мису ждет смерть.
Лайт ненавидел Рем, потому что она, несомненно, пожертвует собой ради спасения Мисы и погибнет, унеся жизнь Эл и свою собственную, нарушив главное правило Богов - «Не любить кого-то конкретного».
Лайт думает, что сам он этого правила не нарушит. Он убьет Эл.
Потому что любя одного невозможно любить всех, а значит невозможно быть бесстрастным и справедливым Богом.
Долгие часы сидения рядом с ним во время работы самые парадоксально приятные и неприятные одновременно. Лайт понимает, что от Эл нужно отвыкать, но остро чувствует его присутствие рядом.
Все дороги ведут к Мисе, и Лайт знает, что Эл уже не сомневается в том, что именно она является вновь объявившемся Кирой. Но он все ещё молчит об этом. Почему? Должно быть, решил до конца выстроить всю картинку в голове. Лайт думает, что это вполне в его духе.
Впрочем, в любом случае завтра Эл больше не жить.
Прийти к нему вечером в комнату было слабостью. Сидеть, обняв его со спины и смотреть на светлую стену было слабостью. Но Лайт решил, что может позволить себе её в последний раз.
- Скажи, Лайт, Бог Смерти может любить? – спросил Эл, наконец-то избавившись от этого дурацкого, прокладывающего между ними дистанцию, суффикса «-кун».
«Догадался», - понял Лайт, вслух сказав лишь:
- Любящий не может быть Богом.
- Значит, Рем умрет вслед за мной.
Лайт вздохнул, опрокидываясь вместе с ним на кровать. Развернувшийся следом Эл не был особенно тяжелым, и все же, подобная поза причиняла некоторый дискомфорт, только усиливавший ощущение его присутствия. Одной рукой ухватившись за мягкую ткань его водолазки на спине, Лайт другой медленно поглаживал его поясницу.
- Думаешь, ты победишь меня, если убьешь? – едва слышно спросил Эл, нависая над Лайтом.
Смотря на черные пряди, только подчеркивающие какую-то словно бы даже инфернальную белизну его кожи, Лайт кивнул.
И тогда Эл едва заметно усмехнувшись, сказал:
- Я не против сфотографироваться вместе с тобой, Лайт.
На следующий день они сделали много, анормально много фотографий. Сославшись на необходимость тщательно проверить на некоем «таинственном» месте некие «таинственные» факты они покинули штаб расследования и, с раннего утра до позднего вечера, развлекались, снова и снова пуская в ход фотоаппарат.
Фотографии на улице, фотографии в кафе, фотографии в парке, фотографии в транспорте и фотографии под дождем. Фотографии Лайта и фотографии Эл, фотографии на которых они были вместе – все они огромным ворохом заполнили черный, украшенный порхающими бабочками, пакет.
Они говорили о всякой ерунде, как если бы просто были вместе, не являясь преступником Кирой и детективом L. Они целовались на верхней площадке Токийской телебашни и, напоследок, потратили пару тысяч иен на целую серию непристойных фотографий снятых в фотокиоске.
На следующий день Эл объявил, что Миса, вне всякого сомнения, является Кирой. Рем не стала ждать полного перечня неопровержимых доказательств. Эл добрался только до третьего, когда она убила его, погубив тем самым и себя.
Вернувшись с похорон, Лайт рухнул на кровать, ослабляя черный галстук. Вокруг него пестрели бесчисленные фотографии, запечатлевшие его и Эл - порознь и вместе.
Чуть позже Лайт разложил их в купленный по дороге домой фотоальбом и отложил в сторону –

Эту параллельную где-то непременно должную существовать реальность.

@музыка: MM-Putting Holes in Happiness

@настроение: I should have picked the photograph It lasted longer than you. (MM)

@темы: Рейтинг: PG-13, Light Yagami, L Lawliet

---

[Лира Джанко]

Название: Российские законы настолько суровы...
Автор: Лира Джанко
Бета: N@la
Фандом: Тетрадь Смерти
Размер: драббл
Персонажи: Лайт, Рюук, Автор
Категория: преслэш
Жанр: стеб, пародия, вписка
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: все права на персонажей Тетради Смерти принадлежат авторам канона
Краткое содержание: Детская порнография, говорите?
Примечания: 1. Из-за нового закона на Дневниках поднялась такая шумиха, что я просто не могла удержаться. 2. Да, образ присутствующего в фике Автора списан с меня, и лейтенантская фуражка - дань моей роли лейтенанта, то бишь зам.кэпа на Фандомной Битве
Размещение: только с моего разрешения

Лайт подумал, что любопытство, конечно, не порок, но повод найти приключений на свою задницу – в самом прямом смысле этого слова. А возможность удовлетворить его именно с Рюуком была более чем удобна – тот все равно не станет никому рассказывать, что отличник, спортсмен и просто красавец Ягами Лайт, кажется, больше интересуется своим полом, чем противоположным. Точнее, полной уверенности в этом у Лайта не было, и стоило шинигами тонко намекнуть, что "нельзя" и "невозможно" – понятия разные, он ухватился за возможность на практике разобраться со своими предпочтениями.
– Нервничаешь? – насмешливо хмыкнул Рюук, уже возясь с ремнем на брюках Лайта.
Тот скривился и зябко повел голыми плечами – в комнате было прохладно.
"Может, вообще не стоило рубашку снимать? – подумал он. – Все равно до задницы добраться не помешала бы".
Однако Рюук, заметив явный недостаток энтузиазма относительно предстоящего действа, на время отвлекся от ремня и принялся наглядно демонстрировать, что рубашка была бы лишней: погладил своими большими лапищами спину Лайта, чуть задев когтями, потом уложил его на кровать и принялся изучать языком, отыскивая чувствительные точки. Вскоре Лайт слегка задрожал – и не от холода, шепнув:
– Снимай уже штаны.
Рюук послушно взялся за пряжку...
– Аааатставить снимать штаны!!! – возглас за их спинам раздался настолько внезапно и громко, что оба аж подпрыгнули. Потом осторожно оглянулись и увидели, что прямо на столе (Лайт неодобрительно нахмурился) восседает темноволосая девушка в черных джинсах и черном же кожаном корсете поверх белой рубашки. На голове девушки красовалась надетая набекрень лейтенантская фуражка.
– Ты кто такая? – Ягами пытался выглядеть грозно, но сама ситуация в которой его застали, сводила впечатление на нет.
Девушка открыла рот но ответить не успела.
– Лайт, глаза разуй! – хохотнул Рюук. – Не видишь, что ли – это Автор.
– Ага, – подтвердила девушка, – Автор. Очень несчастный Автор, если совсем точно. А штаны все-таки не снимайте, – грустно закончила она.
– Это еще почему? – настроившегося на развлечение Рюука остановить было не так-то просто.
– А не положено! – огрызнулась Автор с таким видом, словно ей самой это "не положено" было поперек горла. – Вот скажи, Лайто-кун, тебе сколько лет?
– Семнадцать, – отозвался тот, – а что?
– А то, – Автор вытащила невесть откуда жутко официального вида бумагу и занудила не менее официальным тоном: – Согласно федеральному закону Российской Федерации номер сто тридцать девять фэзэ... – тут она сбилась, видимо, слегка запутавшись в тяжелых казенных фразах, и продолжила словами, явно взятыми из какой-то статьи: – запрещается распространять детскую порнографию, информацию о способах и методах разработки, изготовления и употребления наркотиков, а так же способах совершения самоубийства. Поэтому я не имею права размещать где-то фанфик, в котором ты занимаешься с кем-то сексом, не достигнув совершеннолетия, так что одевайся и изволь подождать.
– Два года с хвостиком?! – возмутился Лайт. Он уже настроился, наполовину разделся – и тут такой облом.
– У нас в России совершеннолетие с восемнадцати, – сообщила Автор, слезая со стола, – так что два года ждать не обязательно, хвостика вполне хватит, чтобы прокатило... – к концу фразы ее голос стал тихим-тихим и в высшей степени несчастным.
Вид донельзя удрученного Автора невольно вызвал у Лайта сочувствие, даже несмотря на то, что многочисленные авторы сделали с ним за всю историю фандома. Он поднялся, накинув рубашку, и подошел к Автору, собираясь положить руку на плечо и сказать что-нибудь утешительное, но внезапно замер.
Макушка Автора с нахлобученной на нее фуражкой находилась аккурат на уровне его глаз.
– Детская порнография, говорите? – усмехнулся Ягами. – Да вы о чем вообще?
– Вот-вот, – кивнула Автор, – а народ беспокоится, дневники закрывает, фики выпиливает, на ушах бегает...
– И как, – ехидно поинтересовался злой из-за обломившегося секса Рюук, – уши друг дружке не оттоптали?
– Нет, но шуму много.
Так или иначе, а делать было нечего. Лайт уселся за стол и принялся с любопытством изучать принесенную Автором жутко официального вида бумагу. Автор уже оккупировала его кровать и принялась строчить на нетбуке какой-то другой фик, сюжет которого, судя по всему, являлся вполне допустимым для написания и публикации. Немного расстроенный Рюук уселся на полу у окна и утешался мешком яблок, безобоснуйно появившемся в комнате благодаря авторскому произволу. Надо всеми ними незримым мечом нависал Закон РФ №139-ФЗ. А на стене чуть слышно тикали часы...

@темы: Рейтинг: PG-13, Light Yagami, Ruyk

---

ПОТЕНЦИАЛ

[MadLook]

Автор: MadLook
Название: Потенциал
Персонажи: Лайт/Эл
Рейтинг: NC-17
Размер: мини
Жанр: философия?, психология?, мистика?, ужасы? (впервые затрудняюсь с определением жанра)
Краткое содержание: вольная фантазия на тему Death Note
Предупреждение: «Аморальность, кровь и секс – взболтать, но не смешивать»
От автора: Выражаю благодарность Marilyn Mansonу, Фридриху Ницше, Обе с Обатой и проблемам в институте.
Дата создания: 30.09.12, 31.09.12, 12.10.12
Размещение: запрещено

Потенциал

читать

Лайт всегда ощущал в себе огромный потенциал, реализовать который, выходило процентов на тридцать. Может меньше ну уж точно никак не больше.
Лайт всегда знал, что претворив весь свой потенциал в жизнь, он сможет достичь бесконечно многого: уничтожить человечество, установить диктатуру, простирающуюся на весь свет, сравнять горы с землей, осушить океаны, убить неугодных, овладеть всем чего только возжелает душа,... Лайту ничто не казалось невозможным.
Сидя на излюбленной последней парте и слушая монотонные и раздражающие разъяснения учителя, в которых он не нуждался, Лайт думал о таящихся внутри, не использованных семидесяти процентах и представлял - ярко, красочно и сочно, как именно этот потенциал он мог бы реализовать. Картины всегда получались масштабными до невозможности такими, что у любого американского спеца по визуальным эффектам захватило бы дух.
Лайт всегда ощущал в себе огромный потенциал. Но этот потенциал лежал в области разума и никогда чувств. Вообще говоря, Лайт готов был признать собственную эмоциональную ущербность и это, совсем не трогало его.
Для того чтобы реализовать скрытые семьдесят процентов разумного потенциала, для того чтобы живописуемые его сознанием картины обрели реальность, Лайту не нужны эмоции и слагаемые из них чувства и, по правде говоря, Лайт считает, что они могут оказаться даже вредны.

«Тетрадь смерти» - Дар Бога Смерти Рюка - это именно то, о чем Лайт всегда мечтал и даже больше, много больше. Раньше Лайт никогда не думал о возможности стать Богом, а теперь он считает, что это единственная достойная его должность.
Лайт убивает грешников и посещает интернет страницы, свидетельствующие о зарождение новой религии, которая скоро охватит весь мир, уничтожив все иные ныне существующие. Лайт думает о храме со своей статуей внутри. Лайт думает о распростертых руках, охватывающих весь мир, о красных глазах, сияющих за спиной, и крыльях - свидетельствах вездесущности и непременной кары, которая настигнет любого.
Лайт водит за нос полицию и делает это легко и играючи. Все эти брутальные господа в костюмах и плащах, вооруженные пистолетами и пафосными речами о справедливости, вызывают у Лайта презрительный смех. Одолеть их ничего не стоит.
Пятьдесят. Лайт реализует пятьдесят процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

«L» появляется неожиданно - черной буквой на белом фоне - и механическим голосом объявляет войну. И Лайт смеется и сжимает в руках ручку. Он говорит Рюку, что уничтожит «L» и, поймав свое отражение в зеркале, понимает – реализация разумного потенциала вызывает реализацию потенциала эмоционального и Лайт искренне, до глубины души, удивлен его наличием у себя но, в конечном итоге, такой поворот его даже радует.
Эмоции - они придадут борьбе и триумфу особенный блеск.
Лайт использует процентов семьдесят своего потенциала, направляя полицию по следу «L», делая из «L» их главного врага, врага которого необходимо уничтожить. И, смотря на отца, хмурящегося за ужином и всерьез сомневающегося в том, что «L» можно доверять Лайт с трудом сдерживает широкую улыбку и утыкается в тарелку, скрывая подрагивающие кончики губ и расширившиеся зрачки.
Семьдесят. Лайт реализует семьдесят процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

Развиртуализация «L» и его превращение в молодого человека по имени Эл происходит шокирующе неожиданно и Лайт, целых десять секунд, думает, что сейчас свалится с этой идиотской лестницы, слишком силен шок, заставивший дух застыть и оставить тело без руководства. Но Лайту все же удается взять себя в руки и он говорит: «Если ты и вправду «L» то я безмерно уважаю тебя» и Эл меланхолично кивает в ответ.
Лайт в восторге от собственной выдержки – холодной, бесчувственной красоты своего лица, легкой настороженности во взгляде и серьезного тона.
Ему приходится прилагать нечеловеческие усилия для того чтобы сдержаться, не позволить себе расхохотаться смехом от которого «застывает в жилах кровь» даже у Рюка.
Лайту хочется наброситься на Эл, на это черно-белое скопление острых углов сплетающееся с мягкой, помятой взъерошенностью.
Лайту хочется сказать: «Если ты и вправду «L» то я безмерно хочу уничтожить тебя».
Лайт реализует процентов восемьдесят своего потенциала, сдерживая подлинные чувства, отвечая на вопросы с тройным, а то и четверным, пятерным, шестерным дном.
Восемьдесят. Лайт реализует восемьдесят процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

Они заперты в огромном прямоугольном ящике – Лайт, пятеро полицейских и Эл. Они ходят по длинным, тускло освещенным коридорам, теряются в преодолеваемых комнатах и многочисленных поворотах, замирают в холодных, металлических камерах лифта, до боли напоминающих отсеки в городском морге.
Лайт знает, что Эл смотрит, не жалея сил разглядывает его двадцать четыре часа в сутки, просиживая все время в огромном зале перед экраном ноутбука. Эл ждет, что Лайт совершит ошибку, а пятеро полицейских, кружащих вокруг него, отлавливают фальшивого Киру – влюбленную дурочку Мису, содействующую возвышению Киры настоящего и отвлекающую внимание полиции на себя.
Лайт в восторге от того, как его план по уничтожению Эл претворяется в жизнь, демонстрируя все великолепие восьмидесяти процентов потенциала, задействованного для его измышления. Ещё десять процентов приходиться мобилизовать для его исполнения. Лайт не должен показывать подлинных эмоций. Лайт должен держать себя в руках.
И, когда Рюк хихикает, пересказывая ему события, происходящие во внешнем мире.
И, когда накатывает просто нестерпимая жажда увидеть Эл, увидеть, что он не одурачен, что он все понимает, но бессилен что-либо изменить.
Девяносто. Лайт реализует девяносто процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

События во внешнем мире развиваются стремительно – Кира пойман, осужден и казнен. И Лайт впечатлен, очень впечатлен работой проделанной Эл. И одновременно Лайт в бешенстве. Эл удалось опередить его, Эл удалось уничтожить религию, на создание которой пришлось задействовать девяносто процентов бесценного потенциала. Лайт смотрит на казнь Мисы, демонстрируемую в прямом эфире, идущую по всем каналам. У неё связаны руки, а из-под повязки, скрывающей глаза, льют слезы.
Дура, давшая себя поймать. Впрочем, она ведь должна была не попасться полиции, речи об Эл никто не вел. Этот ублюдок должен был смотреть только на него – Лайта, не смея отвлекаться ни на кого другого и ни на что другое.
На экране тело Мисы извивается в петле, Эл смотрит на это, поедая мороженое, а потом он переводит взгляд на Лайта.
- Мне пришлось потратить много сил, расследуя это дело, Лайт-кун, - говорит он, явно очень довольный этим фактом. У него едва заметно подрагивают кончики губ, но для улыбки ещё рано, впрочем, он, верно, думает недолго. «Тетрадь» обнаружена и предана публичному сожжению, религия уничтожена, а Бог мертв. Эл отпустит Лайта живым и невредимым спустя неделю в благодарность, за доставленное веселье, считая это унижение жизнью лучшим наказанием, нежели смертная казнь.
Лайт смотрит на него, прилагая нечеловеческие усилия для сокрытия подлинных чувств. На Эл хочется напасть, Эл хочется растерзать. «Избить, убить, уничтожить. Избить, убить, уничтожить», - эти три слова целиком заполнили сознание Лайта, а в душе клокочет ярость. За то, что Эл смеет недооценивать его.
- Достигнутый тобой результат потрясающ, - дружелюбно улыбается Лайт и протягивает Эл ладонь. Эл улыбается в ответ и благодарит.
- Спасибо, Лайт-ку… н, - он не морщится, не вскрикивает, а лишь позволяет себе едва заметно улыбнуться и закрыть глаза, а Лайт нестерпимо сильно сдавливает тонкую кисть и длинные пальцы. Лайт думает о ярких синяках, которые непременно расцветут на белоснежной, в синеву, коже и чувствует жажду продолжить насилие. Но Айдзава смотрит, как-то странно нахмурившись, и Лайт понимает, что диспропорционально сузившиеся зрачки в сочетание с широко распахнутыми глазами, верно, производят жуткое впечатление. Лайт моргает и отпускает руку Эл, а тот практически молниеносно отводит ее, пряча от посторонних взглядов. Полученным признанием он, судя по всему, не желает делиться ни с кем и ни с чем.
Лайт использует девяносто пять процентов своего потенциала, сдерживаясь и приближаясь к финальной развязке, которой - ни известной всему миру черной букве на белом фоне с бесстрастным, монотонным, механическим голосом, ни эксцентричному молодому человеку - не избежать.
Девяносто пять. Лайт реализует девяносто пять процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

В здание есть три «слепые зоны». Об этом, уже довольно давно, Лайту сообщил Рюк. Заманить идиота Мацуду в одну из них не составляет никакого труда. Дальше дело техники. Мацуда не успевает и удивиться, а Лайт уже со всей силы бьет его лампой по голове. Абажур разлетается на мелкие куски, Мацуда падает, а Лайт дрожащими пальцами достает из его кобуры пистолет. Отступать совершенно некуда и Лайт собирается идти до самого конца.
С Айдзавой Лайт сталкивается, едва выйдя в коридор. Он стоит впереди и подозрение, так и сочится из всей его фигуры, заполняя пространство, затрудняя дыхание.
- Я слышал грохот, - говорит он.
И Лайт, передернув плечами, сообщает:
- Это все, потому, что я сломал о голову Мацуды лампу.
У Айдзавы от шока осознания расширяются глаза и, в последнюю секунду, в них тенью мелькает страх.
Лайт стреляет ему точно в голову. Он спокоен, он уже взял себя в руки и фонтан крови, забрызгавший стены и потолок, вызывает лишь глубокое удивление.
Девяносто шесть процентов и Лайт никогда не думал, что способен на такое.
Убить Идэ, собирающего в выделенной ему комнате чемодан, тоже оказывается просто. Стоя над трупом и сжимая холодный металл пистолета, Лайт ощущает нацеленный на него объектив камеры.
- Ты опасный психопат, Лайт-кун, - сообщает ему «L» и Лайт любезно предлагает ему не теряя времени сделать отсюда ноги и стреляет в объектив.
Шкафоподобный Моги с детским взглядом карих глаз смотрит на Лайта - в крови и с пистолетом - очень спокойно. Кажется то, что он видит, слишком за гранью его понимания и выстрел, он встречает все с тем же спокойным лицом, кажется, так и не осознав происшедшего. Отец успевает только протянуть:
- Лайт… - расширив глаза от ужаса, а Ватари тепло улыбается, произнося напоследок:
- Прости, Эл.
Громкое, механическое, монотонное и бесчувственное:
- Ватари!
Лайта раздражает, и он пытается выстрелить, но пуль больше нет. Отшвырнув в сторону пистолет, он останавливает ликвидацию данных и, вынув из кармана брюк флешку, приступает к уничтожению «L». Запись, отправленная в полицию и на Sakura TV, в ближайшее время увидит свет.
Кира мертв.
«L» мертв.
А значит, внешний мир больше не имеет никакого значения.
Теперь в этом замкнутом пространстве, прямоугольной коробке в двадцать пять этажей остались только Лайт Ягами и Эл Лаулит под своими именами.
Девяносто шесть процентов… Лайт истребил свыше миллиона преступников, вынудил мировых глав остановить войны, заимел многие миллионы последователей, несколько шоу в прайм-тайм и почти построенный храм. Всем этим пришлось пожертвовать в игре против «L», но Лайт не жалеет он уничтожил «L» - известного правоохранительным органам всего мира детектива, для которого казалось не было ничего невозможного. Лайт сравнял счет, уложив попутно пятерых полицейских, один из которых, был его отцом и одного добродушного старика.
Девяносто шесть. Лайт реализует девяносто шесть процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

- Аморально использовать в игре чужие жизни, - говорит Эл. Он стоит к Лайту спиной, привычно согнувшись и засунув руки в карманы. – В нашем противостояние я – добро потому что помню об этом.
- Ты человек, потому что ты помнишь об этом, - улыбается Лайт и, остановившись, раскидывает руки в стороны, - а я – Бог потому что мне наплевать. - Лайт знает, что Эл смотрит на его отражение в темном, мертвом мониторе, играющем роль зеркала и демонстрирующем Эл происходящее у него за спиной.
- Кира мертв.
- Плевать на Киру. Плевать на последователей, храмы и шоу в прайм-тайм. Я – Лайт Ягами Бог среди людей. А ты Эл – объявляешься Дьяволом поскольку смеешь перечить мне.
- Можешь называть себя и меня как хочешь, - Эл передернул плечами и повернулся к Лайту лицом. – Бог – Дьявол, ты – я, в любом случае мы добились большего, чем остальные… к сожалению.
- К счастью.
- Полагаешь?.. Мне пришлось потратить много сил на игру с тобой.
- Ты реализовываешь свой потенциал, как и я и это…
- Превращает нас в монстров, разве нет?
Лайт холодно улыбнулся.
- Мы должны были сделать это. Он в нас - этот потенциал, мы чувствовали его. Он должен был быть реализован и наша встреча…
- Большое несчастье.
- С людской позиции, да.
Эл едва заметно улыбнулся.
- Ну, в любом случае уже ничего не изменить, так, что мне, наверное, остается задать только один вопрос: Что ты теперь собираешься делать, Лайт?
Лайту нравится что Эл наконец-то избавился от дурацкого суффикса «-кун». Дистанции эмоциональной между ними больше нет. Теперь осталась только физическая дистанция, которую Лайт собирается преодолеть. За каждым его шагом - приближающим к Эл, стоит девяносто шесть процентов реализованного потенциала. И Лайт использует девяносто седьмой не желая сорваться, потому что позволить себе осознать все, почувствовать все равносильно схождению с ума.
- Тебе следует поторопиться, Лайт, - смотря своими невозможными темно-серыми в черноту глазами, сообщает Эл. И Лайт понимает, что в этой игре ему в любом случае не выжить.
Девяносто семь. Лайт реализует девяносто семь процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

Эл дерется каким-то диким - анормальным и аморальным для любого приверженца какого-либо вида боевых искусств, образом. Он, комбинирует элементы всех известных ему стилей, нанося неожиданные, совершенно невероятные, но всегда сильные удары.
Лайт чувствует кровь. Она течет по лицу, струится по рукам, сочится сквозь подранную ткань джинсов. Лайт падает и вновь поднимается. Он улыбается потому что знает, что победит.
Эл просчитался - полагаясь на потенциал разумный он оставил без внимания потенциал эмоциональный. И от того, его просчитанный, логичный финт с вызовом спецслужб слишком… слишком уж человеческий. Эл решил подумать о человечестве и избавить его от монстра по имени Лайт Ягами. Эл решил спасти мир. Поставив себя в беспроигрышное положение. Убьет его Лайт или нет, какая разница, если конечная цель все равно будет достигнута.
Лайт смеется, исхитряясь нанести Эл сильнейший удар в скулу. Эл падает и, проезжаясь по гладкому мраморному полу, протаранивает стеклянный столик, осыпавший его морем сладостей и градом битого стекла.
Лайт приближается к Эл нетвердыми, но неуклонными шагами.
- Ты атакуешь, как человек, - говорит он. – Ты стоишь над ними, но помня о них, все же остаешься с ними в тесной связи и атакуешь как человек.
Эл морщится, усаживаясь на полу и стряхивая с белого, растянутого свитера стеклянные осколки. Его щеку прочертил ярко-красный порез.
Лайт опускается на колени возле него и впервые за все время этой драки на лице Эл проступают эмоции отличные от сосредоточенности и уверенности в своей победе, не зависящей от её исхода.
- Ты прочно связан с землей и, если рухнешь с верхотуры то прямо на нее. Это страшно, больно, неприятно, но все же недостаточно. Другое, - Лайт придвинулся ближе, - совсем другое дело я, Эл. Я вышел за пределы человеческого, я отринул его от себя и меня ждет либо падение в бездну, либо взлет к небесам. Именно поэтому я сильнее, - говорит Лайт.
И Эл понимает, прекрасно понимает, о чем он. И Лайт искренне удивлен тем, что разумный потенциал, не отвергающий, а слившийся воедино с потенциалом эмоциональным может дать такой потрясающий результат.
Девяносто восемь. Лайт использует девяносто восемь процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

Лайт думает, что Эл красив совсем не так, как он сам, но, безусловно, красив. Собственная красота кажется Лайту красотой классического произведения искусства – общепризнанной и общедоступной - лежащей в границах понимания всех и каждого. В то время, как Эл напоминает работы творцов абстракционистов признанные и понятые далеко не всеми.
Лайт жадно смотрит на кости ключиц и угловатый излом плеча, он смотрит на, обрамляющую их мягкую, растянутую ткань легкого свитера, заляпанного пятнами крови. По щеке Эл стекает ванильное мороженое и Лайт, подавшись вперед, пробует его на вкус.
Голос Эл холоден и лишен эмоций.
- Что ты делаешь?
- Собираюсь заполучить приз.
Эл морщится от боли, когда Лайт опрокидывает его на забрызганный осколками, кровью и сладостями пол. Лайт склоняется, впиваясь в губы Эл жестким и предельно глубоким поцелуем, остающимся безответным. Лайт слизывает оставленные пролитым чаем сладкие дорожки с его шеи, стаскивает с него дурацкие, мешковатые штаны. Эл за все это время не издает ни звука, комментирующего действия Лайта. У него прикрыты глаза и длинные подрагивающие ресницы, отбрасывающие тень на скулы, приводя Лайта в восторг. Конечно, Эл сопротивляется и Лайт знает, что это эмоциональное сопротивление ему сейчас не сломить. Впрочем, физической покорности от вечно дистанцирующегося Эл более, чем достаточно. Лайт заставляет его высоко задрать ноги и обхватить себя за талию. Лайт двигается в нем сильными и глубокими точками, впервые получая столько удовольствия от секса.
Экстатический восторг, ослепляющий и секунд на десять вырубающий из реальности, накрывает с головой.
Лайт тяжело дышит, крепко закрыв глаза и ловя запах сладостей, который кажется, просто впитался в Эл.
Лайту не хочется его убивать, но тут уж ничего не поделаешь. Лайт понимает, что их пути раскрытия потенциала давно разошлись. Раскрытие разумного потенциала привело их к этой финальной точке и здесь Эл предпочел реализовать свой эмоциональный потенциал подавлением, в то время как Лайт всецело отпустил себя.
Лайт понимает, что совершенное им убийство всецело конгениально самоубийству. Эл совершенно продуманно позволил себя убить.
Девяносто девять. Лайт использует девяносто девять процентов своего потенциала. Может меньше ну уж точно никак не больше.

Взбираться по лестницам, минуя один в один похожие коридоры под хриплый и громкий смех Рюка, весело.
Лайту нравится наличие такого зрителя. Мысли о нем дают силы двигаться дальше.
На крыше холодно и тело, моментально начинает бить усилившаяся дрожь. Яркие огни, горящие внизу, возвещают о прибытие полиции.
Взобравшись на бордюр, Лайт обозревает многочисленные крыши и переплетение улиц там внизу, а затем, раскинув руки в стороны, прыгает вниз.
И Рюк, в котором Лайт до последнего сомневался, честно выполняет свою часть сделки.
Веселье получено, а теперь… Лайт отключается раньше, чем успевает достигнуть земли. Его последняя мысль посвящена полностью реализованному потенциалу.
Сто. Лайт реализовал сто процентов своего потенциала. Не больше и не меньше.

Лайт всегда ощущал в себе огромный потенциал. Лайт всегда знал, что он отличается от обычных людей никакого потенциала в себе не ощущающих и обреченных переходить из жизни в жизнь не в силах отказаться от потенциала и достичь Света или же реализовать его полностью и погрузиться во Тьму.
Лайт идет по широкой улице незнакомого города, в котором незнакомцы обсуждают свою прошедшую жизнь и с усмешкой строят планы на новую. Они работают, оплачивают счета и выгуливают собак в ожидание какого-то поезда. Поезда, который должно быть вернет их в реальный мир.
У входа в магазинчик текстиля застыл молодой человек. Его глаза сияют странным светом, и кажется, он не видит ничего вокруг и не ждет никакого поезда.
Лайт останавливается, и какое-то время смотрит на него. Он уверен в том, что этот парень обречен на свет. Должно быть, он ждет момента, когда сможет в нем раствориться.
Лайт едва заметно ухмыляется, ловя свое отражение, расцвеченное темно-серой тканью ковра. Лайт знает, что его ждет иное.
Он продолжает путь, не отрывая взгляда от знакомой вывески – от кафе, в котором он не раз и не два бывал вместе с Эл.
Ручка на ощупь холодная и гладкая точь-в-точь такая же, как и в реальном мире и дверь слегка скрипит, открываясь из-за Лайта и закрываясь за ним.
В кафе привычно не слишком много посетителей. Они негромко говорят, улыбаются друг другу, попивают освежающие коктейли и пробуют разные сладости.
Лайт устраивается за столиком у окна напротив Эл. Эл выглядит таким же отстраненным и меланхоличным, как и в реальном мире. Лайт думает, что из таких как он, должно быть, получаются настоящие Боги, лишенные последователей, шоу в прайм-тайм и храмов. Боги, бороздящие необъятные просторы этого иллюзорного мира и иногда приходящие в мир реальный для того чтобы изменить в нем что-то навсегда.
Лайт складывает руки перед собой в позе отличника, которым он был всю свою жизнь. Он реализовал свой потенциал на все сто процентов, и он знает, что именно его ждет, Лайт этого жаждет.
Он смотрит в темно-серые в черноту глаза Эл, слегка прикрытые длинными ресницами. Они похожи на стекло сквозь которое ничего кроме бесконечного потенциала тьмы не увидишь и не поймешь ничего кроме того что эта тьма смотрит на тебя.
И Лайт, отправившийся на её зов, давно готов к исчезновению последней преграды. Он готов погрузиться во Тьму и раствориться в этом бесконечном потенциале…

@музыка: MM-Slutgarden, Little Dragon - Twice (12 отрывок)

@настроение: Странное

@темы: Рейтинг: NC-17, Light Yagami, L Lawliet

---

Пожалуйста, помогите найти (

[Adskaya Bestia]

Извините, что обращаюсь не по теме. Но смотрю, вы все же помогаете найти фики по описанию.
На фикбуке потеряла одно произведение по Death note. Оно было у меня в закладках, но я его так и не нашла. Подозреваю, автор удалил себя. У меня так же было со "Сказками на ночь" авторства asti_martini , но я его нашла на другом ресурсе, так как помню дословно)) А это произведение читаю редко, ибо трагедия, а глаза у меня не казенные.
Описание: Лайт поступает на врача, где и знакомится с L, который работает помощником поталогоанатома в университете. После перепитий они начинают встречаться. Затем они ссорятся, L дарит Лайту подарок и, решив, что теперь уже все равно, на дороге ловит машину, предлагая водителю развлечься. Но, вспомнив Лайта, передумывает и пытается остановить машину - в результате водитель не справляется с управлением и L гибнет в аварии. Лайт же, уже думая, как бы с ним помириться идет на работу в морг и ему привозят на вскрытие тело L. Лайта отпускают домой, и он в прострации вспоминает про подарок от L. Развернув его он находит статуэтку и письмо, что все у него будет хорошо и L его любит. Тут Лайт понимает, что теперь ему уже действительно все равно. ТТ
Буду благодарна, если вы поможете его найти. Очень серьезное произвдение, назвать его просто фиком не поворачивается язык. Название вылетело из головы ((

---

56

[Hohepriesterin]

Название:56
Автор:  Hohepriesterin
Бета: none
Персонажи: Kira, L
Рейтинг: G
Жанр: не знаю. Между ангстом и драмой, но до обоих не дотягивает.
Краткое содержание: Тысяча и один вопрос между пунктиром пауз и звона цепи. Каково это быть на привязи у своего врага и быть вынужденным отвечать на тысячу и один вопрос, пытаясь остаться неразоблаченным?
Состояние: закончен
Дисклеймер: все права принадлежат авторам и правообладателям.
Предупреждение: out of plot
От автора: судите по всей строгости закона))

- Ягами Лайт, - раздалось за спиной спокойное и размеренное. Этот голос всегда застигает в расплох, даже если ждешь его звучания с минуты на минуту. Этот голос как сеть. Захватывает, пресекая все пути к отступлению. Не давая даже собраться с мыслями и выбрать стратегию отступления. Или обороны.
- Чего тебе? - звучит в ответ недовольное. Пусть будет оборона. Да, Лайт недоволен, его оторвали от размышлений, а он едва разобрался в принесенных отцом документах.
- Скажи... - как и обычно Рьюзаки не торопится. Растягивает слова. Заполняет тишину паузами. Нарочно ли? Чтобы разозлить собеседника раньше времени, а после добить чередой неоспоримых выводов? Или он анализирует то, что может сказать, а чего не должен?
Лайт склоняется к первому варианту. Он уже очень давно заметил у Рьюзаки склонность к садизму.
- Скажи, Ягами Лайт. - Эл повторяет фразу уже более уверенно. Видимо, решил, что должен сказать. - Будь ты Кирой, что бы ты сейчас делал? - Еще одна вариация одной и той же идеи. Сотни комбинаций, выражающих одно и то же, из слова в слово, из звука в звук. Как только не надоело. На что он вообще надеется?
- Сколько можно повторять, Рьюзаки-кун. - Устало говорит Лайт. Он и впрямь устал. Эта игра отнимает много сил. Соблюдение каноничности ролей требует сосредоточения и полной концентрации. А как можно сконцентрироваться, когда на тебя направлен взгляд-рентген, готовый изучить все твои внутренности, вскрыть череп и поколупаться в мозгах, лишь бы добиться подтверждения собственных умозаключений. - Я не Кира.
Он даже немного зол. И впрямь, как Ягами Лайт может быть Кирой? Он ведь лучший ученик Японии. Будущий полицейский с обостренным чувством справедливости и долга. Разве такие становятся убийцами? К тому же, в таких масштабах. Губы кривит усмешка, он и не понимает, что разговаривает сам с собой, пусть и мысленно, но делит себя на два, путаясь в показаниях и ощущениях.
- Просто представь. - Бесцветно возражает Рьюзаки, задумчиво созерцая очередное пирожное на тарелке перед собой. Он примеривается, с какой стороны начать. Кажется, что это стратегически важное решение. Для Рьюзаки последнее время все стратегически важно. Даже количество звеньев цепи, соединяющей их уже полторы недели. 56. Лайт пересчитывал несколько раз, чтобы не ошибиться. Все верно - 56.
- Не хочу представлять и не буду. - Упрямится Лайт. Ему надоели эти бесконечные словесные изощрения, меняющие лишь форму, но не содержание. Он съел уже тысячу и один вопрос. Так что ему уже успело это опротиветь: и Эл, и вопросы, и цепь, натирающая кожу и оставляющая после себя красные следы. Не только на запястьях.
На его теле нашлось бы с десяток подобных следов. Рьюзаки и впрямь склонен к садизму. Особенно, когда спит. Один из них.
- Представь. - Снова говорит Рьюзаки. Или просит? Лайт не различает в его голосе ни одного оттенка. От этого блефовать еще труднее. Ему то и дело хочется сорваться, разлить на этом лице хотя бы тень настоящих эмоций. Но Ягами Лайт не способен на это. Он вряд ли вообще способен вызвать у Рьюзаки хоть что-то кроме любопытства.
Рьюзаки наблюдает. Его. И за ним. Как за подопытным. Делая выводы и сопоставляя результаты, синтезируя и анализируя лишь ему одному известные и понятные выводы.
Злоба Киры почти осязаема. Висит в воздухе, и ее можно коснуться. Даже потрогать. Но она абсолютно бесполезна, пока он сидит на поводке из 56 звеньев. Пока Эл находится в такой одновременно соблазнительной и опасной близости.
Он даже не может воспользоваться клочком бумаги, хранящимся в потайном отделении его часов. Потому что Рьюзаки отслеживает его каждое движение. Каждый полузвон цепи.
Единственное, что позволено Кире - это тешиться ожиданиями. И прятаться в шкуре мальчишки, ищущего правды вместе с великим сыщиком. Ждать... Как однажды сотрет с лица своего врага это опостывшее до зубовного скрежета равнодушие.
Пожалуй, сердечным приступом Кира бы не удовлетворился. Будь его воля, убивал бы и воскрешал Эл, лишь бы убить снова: уже по-новому, более изощренно. Более болезненно.
За каждый вопрос из той тысячи вопросов, что ему уже успели задать. За каждый полузвон цепи. За каждое стальное звено, отпечатавшееся на его теле.
Чертовы бессонные ночи... чертово равнодушие Эл. Чертов садизм.
- Что бы ты сделал? - Напоминает свой вопрос Рьюзаки, давая понять, что пауза должна когда-нибудь кончится.
Кира поднимает на сыщика глаза. Изучает его лицо. Прощупывает бледную кожу и черные тени, рисующие на юношеском лице гротескную маску.
На этот раз тишину прерывает не вопрос, а звон. Кира отчаянно тянет цепь, заставляя Эл подчиниться и подойти ближе. Рьюзаки переворачивает стол вместе с пирожным и едва сохраняет равновесие. Теперь их разделяет всего два шага, но это слишком много для того, что Лайт собирается ему сказать. Что собирается сказать ему Кира.
- Если бы я был Кирой... - ожесточенно шепчут бледные губы, в то время как пальцы все еще яростно тянут цепь. Два шага сокращаются стремительно быстро. Теперь между ними нет и милиметра пространства.
Эл поднимает голову и смотрит на него. Так внимательно. Изучающе, будто опыт, этот чертов опыт еще не окончен.
Их лица так близко, что дыхание смешивается, и не понять, дышит это кто-то один из них, или же оба. Теперь и 56 звеньев цепи не имеют никакого значения. Не имеет значение ничего. Кроме того, что говорит Кира Эл.
- Я бы смотрел тебе в глаза.

@темы: Рейтинг: G, Light Yagami, L Lawliet