[DeathNote-Fanfiki]

Название: "Будущее, в котором меня нет"
Автор: я, опять я, снова я и Ирэн
Бета: отсутствует
Персонажи (Пейринг): Ягами Лайт/Миса-Миса
Рейтинг: PG-13
Жанр: AU, претензия на романс и ангст
Состояние: закончен
Дисклеймер: just for fun
Предупреждение: Фангерлизм, гет, сопли, духовное перерождение, снова сопли и немножечко мата.
От автора: невъебенная хуета, представленная публике ниже, писалась в стародавние времена, когда компьютеры были большими манга ожидала экранизации и ещё не была дописана.
По сути представляет собой реабилитацию женского персонажа, ибо автор при чтении искренне уповал, что Миса не окажется такой пробитой дурой, какой её по итогу явили.

Миса не слишком часто возвращалась к этому воспоминанию, если не брать в расчёт последние две недели.

…Она шла мимо железнодорожной станции. Было уже поздно, свет фонарей приглушён – этот район считался вполне благополучным, если брать в расчёт криминальную хронику на ТВ. Знаете, все эти передачи, где рассказывают про суперменов-полицейских, раскрывших очередное преступление. Или раздел новостей, отвечающий за сводку изнасилований. Или самоубийств. Или…
В общем-то, она никогда серьезно об этом не думала. О том, чтобы покончить с собой я имею в виду. Она была молода, успешна, красива. Третье объясняло второе, первое пока ещё не нуждалось в подтверждении. Более того, до дня, когда это подтверждение понадобиться пройдёт ещё очень-очень много времени. Ну, скорее всего, пройдёт. Она ведь ничего особенного не делает. С собой, я имею в виду. Снотворное днём это ведь не преступление, правда? А димедрол ей, между прочим, врач прописал. А то, что она иногда превышает дозировку – так кто на её месте не стал бы. Она, между прочим, любила их. И маму, и папу. А их мозги размазало по стенке у неё на глазах. Какой-то паршивый глок, мать его... Жалко про мальчика, который им воспользовался, этого не скажешь. Тсушия Ямада – профи, настоящий мастер. Хотя нет, настоящий свою мордашку в органах военной разведки не засветил бы. Хотя толку? Всё равно оправдали.
Миса достала из кармана пальто зажигалку и негромко выругалась.
А ну его на хер. Всех. Надоело. До смерти надоело, что глаза на мокром месте.
Дрожащее пламя лизнуло кончик сигареты. Она глубоко затянулась.
- Миса-Миса?
- А?
Как-то не по себе слышать это детское обращение теперь. Раньше, конечно, нравилось. Да и фаны не так с этим доставали.
Миса-Миса…. Нет, определённо пора перестраиваться.
- Здравствуйте. - Она широко улыбнулась, отбрасывая сигарету в сторону.
Мальчик был симпатичный, только держал себя как-то странно. И ещё эта рука за спиной. Она инстинктивно сделала два шага назад, озираясь в поисках хотя бы одного прохожего.
Чёрта с два.
По нулям.
А нож у него вполне внушительно выглядит. Длинный такой, заточенный…
Сукин сын, я не хочу на небо! Уже – точно нет…

Он нес какую-то чушь про свою неземную влюблённость, она прикидывала хватить ли ей сил пробежать два квартала так, чтобы не получить колотую рану в живот;
В его глазах была плёнка этого прозрачного, истеричного – она уже видела такое;
Её сердце колотилось где-то в горле, пульс участился, по крайней мере, вдвое, но говорила она спокойно: что-то про то, как безрассудно он поступает, про возможность остановиться…. Одним словом повторяла наизусть тот параграф учебника, который полностью соответствовал случаю: «Угроза изнасилования».
- И последующего убийства, - добавила она про себя, - Миса, ну почему, если ты влипаешь в дерьмо, то только уж по самую макушку? Fuck! И жить-то не надоело, просто вау…»

Why won't you die?
Your blood in mine
We'll be fine
Then your body will be mine.

Только всё получилось не так. Он умер. От сердечного приступа, теперь она это знала. А тогда просто плюнула на всё и пустилась бежать, пока этот придурок валялся на тротуаре, напоровшись на собственный нож. Одно обстоятельство смерти страховало другое. Может быть, даже полиция не выяснила, отчего именно умерла эта сволочь – вот было бы забавно…

- Значит… Меня спас бог смерти по имени Джерас.
- Да. Поэтому теперь его тетрадь принадлежит тебе.

Миса перевернулась на живот, сминая страницы журнала. Одна из её старых фотографий и какой-то дурацкий тест, из разряда «Где найти, как удержать…» - весёленькая иллюзия для отчаявшихся идиоток. Честное слово, таких даже не жалко.
Её взгляд соскользнул на выключенный экран телевизора.
ОН ответил.
Чёрт, она даже не знала, радоваться ли ей.
С тех пор как эта дрянь попала к ней в руки она словно бы и вообще не думала о том, что творит. Шла и делала. Делала и шла.
Делала разные глупости. Надо же! Убийство восьми человек… Теперь это так называется? Глупость?
Да. Одна сплошная непроходимая глупость.
Миса улыбнулась, снова переворачиваясь на спину. Её удивительные глаза (теперь-то уж действительно удивительные) смотрели в пустоту:
- Это всё ради вас Кира-сама. Я ведь теперь живу ради вас.

You think you're smart?
You're not, it's plain to see,
That you want me to fall off .
It's killing me… Let's see
You've got the gall
Come take it all.

- Она перебирала имена довольно долго, где-то в районе восьми часов. Голова шла кругом, да ещё этот жуткий парик и очки... Однако положение обязывало. Подставлять своё личико камерам было бы непростительным дилетантством, а она, считай, уже опытный киллер. Хотя до идеала ей по-прежнему ой как… далеко.
- И только увидев имя Ягами Лайт и прочерк, она поняла, как же на самом деле вляпалась. Кто же мог предположить, что вдобавок к его занебесному IQ Кира обладает ещё таким лицом и, - мамочка дорогая! - таким телом. Фак…

- Как я попала…. Блядь, ну как же я попала…. – эти две фразы, суть вариация одного вывода были единственным, что просилось ей на язык и стучалось в двери рассудка в течение следующих полутора часов, пока она добиралась до Икебокуро.
И даже когда дверь квартиры захлопнулась, а во рту оказалась привычная сигарета, она всё ещё не могла успокоиться.
- Ебать мою жизнь, ну какого хрена?!
Рем парила над кроватью, сосредоточенно хмуря брови:
- Не понимаю, что тебя не устраивает? Ты же этого хотела.
- В том-то и дело, что хотела. - Миса криво усмехнулась, подошла к бару и плеснула себе коньяка.
- Рем, бывает разная преданность. Бывает разная любовь. В моём случае «Л» обуславливает «П», хотя это уравнение далеко не всегда решается с положительным результатом. Я просто влюблюсь, и дело с концом. А всё могло быть не так. Он мог оказаться маньяком. Продажным политиком. Обрюзгшим дяденькой лет за сорок. Ай, оставь при себе здравый смысл, дай помечтать! Он мог получить мою преданность, как экстракт благодарности – это совсем другое. А он…. ОН. Да что я говорю, ты сама всё видела. Fucking, он просто не оставил мне выбора. Этот гребаный новый бог смерти просто не оставил мне выбора…
Миса сползла по стенке, нежно грея в ладони бокал, до краёв наполненный коньяком.
- Знаешь, Рем, я никогда не была влюблена. Я думаю, что он тоже «never been in love».

Как она и думала, Ягами Лайт оказался образцовым членом общества: примерный ученик, спортсмен. Уголовная анкета чиста, как снега Фудзиямы – ни одного нарушения, хоть бы раз штраф за превышение скорости выписали. На церемонии вступления в ряды студентов Toyoy произносил речь совместно с неким Рюугой Хидеки, чьих фотографий в базе данных она не нашла. Странно.
Миса отставила кофе в сторону и задумалась.
Она, конечно, не ахти какой хакер, но на то, чтобы взломать личные дела первокурсников большого таланта не надо. Фотографий Хидеки не было НИГДЕ. То есть, вообще нигде. Ни стандартных 3#4, ни стенгазетных с церемонии поступления.
- Ну, это определённо не тот Хидеки. - Миса улыбнулась, вспоминая сногсшибательного светловолосого красавца, который полгода назад спаивал её шампанским на фуршете в честь своего двадцати двухлетия. - У такого мозгов не хватило бы поступить в Toyoy. Да и на фига?
Но… Это имя…
Она снова схватилась за кофе, чтобы избежать соблазна лежащей рядом шоколадки.
- Рем, ешь. В конце концов, кому я это покупала?
Итак, Рюуга Хидеки. Почему-то сложно представить такое невероятное совпадение, тем более что написание имён полностью совпадало. Псевдоним? Да ещё вот так, внаглую? Интересно. Очень-очень интересно…
- Рем, - удар по клавише, как по струне пианино, - Ты ведь сделаешь, как я прошу, да?

***

Жизнь по природе своей странная штука.
Когда у тебя на руках все карты, она начинает игру в шахматы.

…Ничего. Этот ублюдок так и не появился.
- Что теперь Лайт?
Рюук часто задавал этот вопрос. Может, потому, что соблазн подступающего действия так же давил ему на нервы, как и обычному телезрителю, заставляя судорожно щелкать по каналам во время длительных рекламных пауз. Щелкать бездумно и в то же время с опаской, боясь пропустить начало следующей сцены, всё равно боевик это или трагедия.
Что теперь? Вариантов, как всегда, несколько…
- Лайт! – голос матери прорвался сквозь запертую дверь, олицетворяя общественное сознание и возвращая в рамки привычных клише. - Лайт, к тебе пришли!
Кейко? Мидори? Дьявол, ведь говорил же им не шляться сюда по ночам.
В добавок к проблемам мирового масштаба не хватало ещё бытовых: «Ой, Лайт, это твоя девушка? А почему ты нас с ней не познакомил?» или: «А как же *нужное имя вставить* вы что, уже расстались?..». И вряд ли тогда ему придётся воспользоваться правом вето и законом о не вторжении в частную жизнь.
- Иду, - он легко вскочил с кровати, поправляя расстёгнутый воротник. Друзей сегодня не ожидалось, а о людях с удостоверениями его мать вряд бы говорила с таким спокойствием. Ну, а перед пассией, неважно какой по счёту, следовало, по крайней мере, выглядеть соответствующе.
Только на пороге стояла не Кейко, и уж тем более не Мидори. Вряд ли этих смазливых, но, в общем-то, тривиальных студенточек, можно было спутать с высокой блондинкой, с ног до головы затянутой в чёрную кожу и увешанной десятком крестов. Впрочем, когда девушка шагнула из тени на свет прихожей, стало очевидно, что в кожу она затянута отнюдь не с ног до головы.
Лайт поневоле сглотнул. При всей имеющейся в резерве выдержке было сложно не отреагировать на такое тело.
…И Миса совсем не собиралась облегчать ему задачу, предоставив длине своей юбки широкую возможность демонстрировать кружевные подвязки чулок.
- Добрый вечер. – Она вежливо поклонилась чуть полноватой женщине и девочке в смешной полосатой пижаме, - Я Амане Миса – знакомая вашего сына.
Легко прогнозируемое «Вы его девушка?» она с нейтральной улыбкой пропустила мимо ушей.
- Я зашла отдать тебе тетрадь Лайт-кун. Я подумала, что ты беспокоишься.

У него было каменно-спокойное лицо и совершенно пустые глаза. Даже когда он увидел Рем, их выражение ничуточки не изменилось. Невозмутимое «Входи», невозмутимое «Присаживайся».
Она опустилась в кресло нарочито неторопливо, тщательно скрывая тот факт, как ненадёжно держат её ноги.
Сердце колотилось, как после стометровки; и ещё эти волны, одна за другой накрывающие тело, и разбивающиеся о поверхность кожи, словно прибой.
- Я могу здесь курить?
Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя.
- Кури.
Взаимная пауза, которую ОН не выдержал первым:
- Как ты узнала моё имя?
- Так у тебя действительно нет глаз Бога Смерти?

…Так это началось. Так она подожгла запал, чтобы много лет спустя греться в воспоминаниях о костре, который разожгли её гордость, глупость и самолюбие.
Она могла реконструировать тот разговор до мельчайших деталей, до каждого слова и вздоха, что срывался с их губ. До шепота ветра в листве за окном, до звука тихих шагов на первом этаже его дома (наверное, его матери и сестре было интересно, что за девушка осмелилась придти к сыну так поздно, не постеснявшись и не боясь быть представленной; факт её знаменитости дошел до родственников несколько позже).
Она помнила холодное, расчетливое выражение в глазах Лайта, когда он перелистывал её тетрадь. Помнила вопрос: «Как мне узнать, что ты не вырвала отсюда пару страниц для подстраховки?». И свое невозмутимое «Никак» она тоже помнила, напополам с ненавистью и глотками сигаретного дыма.
Ненависть. Это с самого начала была одна только ненависть, и все их отношения характеризовались словом «амбивалентность».
Лайт так и не понял для чего был так безумно ей нужен; хотя что он мог понять, когда она сама ничего об этом не знала.
«Я убью каждую, которая осмелиться приблизится к тебе». - Логичное продолжение их диалога:
- Что ты за всё это /свою жизнь, свою честь, свою душу/ хочешь?
- Тебя.
Бред. Или блеф. Она была излишне спокойна, создавая свои иллюзии. Поэтому он не мог избавиться от ощущения того, что всё это блеф.
(И никогда не смог избавиться от этого ощущения).

Где-то примерно посередине этих фантасмагорических переговоров самообладание ему чуточку изменило. Тогда-то она и вплела в тишину насмешливое: «Всё ещё думаешь, как убить меня?»
И, секундой позже, глаза в глаза:
- Или когда убить меня?

... Он провожал её до автобусной остановки: куртка расстегнулась сама собой, рубашка тоже... Наверное, им не стоило этого делать здесь, всё-таки это был благополучный район. Излишне благополучный для такого порно-шоу.
Но и ему и ей эти соображения пришли в голову несколько позже. Ей - когда запрыгивала на ступеньки автобуса. Ему - в промежутке между острым ощущением потери её тела и наклоном за лежащей на асфальте фотографией.
Взъерошенные волосы, круги под глазами... И надпись, аккуратным убористым почерком: "Он мертв. Его имя находится на вырванной странице моей Тетради".


Эпилог

Мы чересчур увеличили дозу,
Вспомнили все, что хотели забыть
Или на рельсы легли слишком поздно
Бог устал нас любить,
Бог устал нас любить,
Бог просто устал нас любить…

Несколько месяцев они буквально ходили по краю. Ей приходилось сложнее - она никогда не обладала той дикой самоуверенностью, которая позволяла Лайту скользить, срываясь миллиметр за миллиметром, и прибывать в абсолютной уверенности: рассчитает, не соскользнет.
И он их вытащил. Себя, свою семью, всю Японию, если вдуматься. Гениальных наметок, зацепок, идей L - его завещания - хватило международным агентам на несколько месяцев. Затем они разжижились в их мозгах на газ и азот.
Лайт убивал по всему миру: Италия, Гватемала, Сингапур... Рюук мог перевести новости с любого языка, а кабельное телевидение позволяло увидеть многое.

Четыре года спустя, когда мир уже был под властью кровавого тирана, Миса сидела на продавленной кушетке в каком-то мотеле и вкалывала в вену героин. Конечно, она видела то Обращение. Его все видели. Оно начиналось словами "Я - Кира".
Политики, бизнесмены, главы международных корпораций, тоталитарные вожди всех времен даже мечтать о таком не могли. Одно лицо, одно имя, одно слово - на всех экранах, на всех плакатах, на всех алтарях новой церкви. Культ юного бога, несущего справедливость.
Миса горько усмехнулась. Старый, добрый Ницше: "Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя".
Четыре года она была рядом с Лайтом: спала с ним, ела с ним, захлебывалась в крови, которую он проливал... А теперь всё. Она устала.

Как странно, что последней каплей для неё была девушка. Юная, чистая Юуки Сакураи, с широко распахнутым хрусталем глаз. Но что толку в этом прозрачном голубом хрустале, если даже обладая им, человек ничего не видит?
Тихая, нежная, понимающая всё, прощающая всё... Юуки по уши была влюблена в Лайта, а он как-то слишком осознанно на неё переключился. Может быть, он тоже устал от страстей, бьющих через край и собственной непрекращающейся ненависти.
Миса фактически передала его с рук на руки, сопроводив передачу фразой: "Лайт всегда был жестоким и гордым. Ты не сможешь его изменить".
А пару месяцев спустя Юуки кое-что услышала: сущую мелочь, пустяк. Это было за две недели до его Обращения... Конечно, он убил. Походя, не задумываясь, как делал это всегда. Миса видела тысячи таких смертей - тысячи имен на снежно-белых страницах Тетради. Но почему-то это имя, эта смерть сломали её.

В старших классах у неё был мальчик - Таро. Красивый, циничный, девчонки тащились по раскаленным углям... Только Таро интересовала лишь Амане. Миса-Миса, как её тогда называли. А ведь она даже не была особенно красивой в то время.
- Что это?
- Ластик смерти.
- Что-что?
- Возьми. Когда-нибудь будешь мне благодарна.
Три переезда. Сорок семь фотосессий. Она ни разу им не пользовалась - кого ей было воскрешать и зачем? Тела её родителей раздробило пулями, любимую собачку мотоцикл разбил в мясо.
Но тело этого человека осталось цело. Криогенная заморозка - банальная и, что самое интересное, эффективная вещь.

После воскрешения L понадобилось ровно шесть месяцев, чтобы раздробить на атомы кровавую империю Киры. Лайт стал беспечен без стоящего противника.
Она написала его имя в своей Тетради и добавила рядом своё - хотя знала, что от этого ничего не изменится.
Рем однажды сказала ей: "Бог Смерти, следующий за человеком, приносит ему несчастье. Но вы двое принесете друг другу больше несчастья, чем кто бы то ни было".

Обе Тетради Миса сожгла. Да-да бесценная улика, веха в человеческой истории, память о том, чего люди не должны забывать.
Но это была и её память. О любви, безумной, обреченной и настоящей. О жажде власти и власти могилы абсолютно над всем. О попытке заставить мечты сбыться любой ценой, и девочке, умершей у подножья величайшего трона. Трона из костей.
Миса смотрела, как кровь стекает с её запястий в ванную.
Есть на свете сказки, слишком страшные, чтобы их рассказывать детям. Она - героиня такой сказки. Она отдала половину своей жизни, а потом ещё одну... И так до самого конца. До самой последней капли.