[DeathNote-Fanfiki]

Название:"Entwurf (нем. "набросок")"
Автор: Eru-sama (aka Eru)
Жанр: рассказ от лица L. Такого жанра, чтобы описать это, ещё не придумали.
Форма: Виньетка.
Персонажи/Пейринг: по пути определимся, но вроде Лайт/L.
Посвящение: сайту deathnotefic.ucoz.ru, всем админам, модерам и пользователям.
От автора: ещё долго эта канитель будет идти, оставьте тапки на конец (автор пишет продолжение, ю-ху!)
Я закрываю глаза и представляю, что у меня на спине крылья. Давно ли я так развлекаюсь? Да самого детства. Это помогает мне отвлечься от тягот этого мира. По-моему, Господь неправильно сделал, наделив крыльями только птиц. Я бы тоже был не прочь лететь, как орёл, в голубом небе и смотреть вниз. Но люди не умеют парить, как крылатые создания. Они могут лишь приблизиться к небу на «железных птицах» - самолётах.

А ещё я всегда любил дождь. Ватари говорил мне, что это слёзы чистых и невинных ангелов о нашем грешном мире. И ангелы своими слезами пытаются очистить наш мир. И я ему верю, хотя разум упрямо твердит, что это только сказка для маленьких детей. Но я испытываю искреннее удовольствие, глядя на крупные капли, скользящие по стеклу наперегонки друг с другом. А как приятно слушать их стук!.. После дождя на улице стоит такая тишь да гладь. Воздух чистый, свежий, ведь ливень как будто вымывает из атмосферы вредные пары и выхлопные газы автомобилей. По-моему, дождь – это прекрасно.
Кроме ливней я ещё люблю ночь. Тёмную, прохладную ночь, ведь именно в это время суток весь город засыпает и забывает о дневных проблемах. Я люблю выходить на балкон и смотреть далеко вдаль, на небо. Оно всегда покрыто мелкой россыпью золотых звёзд, тускло мерцающих на тёмно-синем небе. Вот луна – она яркая. Она светит на небе, освещая ночной город, как фонарь озаряет дневной.
Гениальному детективу полагается не иметь привязанностей. И сейчас, находясь в этой беспросветной тьме, в страхе озираясь вокруг в поисках хоть чего-либо живого, я понимаю, что должен был следовать этому правилу. Хотя... Сейчас сожалеть уже поздно, ведь я уже мёртв. Жизнь я вернуть не смогу, но почему-то каждый день я думаю о том, где я допустил ошибку. Я расскажу вам свою историю.
Когда я был маленьким, у меня не было друзей. Слова «дружба», «привязанность», «доверие» были для меня пустыми сочетаниями звуков. Я жил обособленно, в своём маленьком тесном мирке, в который я никого не допускал. Даже Ватари – человека, ставшего для меня кем-то вроде отца. Наверное, он тоже считал меня своим приёмным сыном.
Даже спустя много лет, вспоминая годы в приюте Вами, я осознаю, что мне было скучно всегда. Я играючи раскрывал дела, прочёл великое множество книг, решил все головоломки, которые смог тогда найти.

После того, как я вырос и ушёл из приюта, я не потерял с ним связь. Я всегда знал, что мне суждено умереть рано, поэтому я следил за подрастающим поколением. Из всех я тогда выделил троих – Нира, Мелло и Мэтта. Да они все очень способные, хотя и не без недостатков – Нир не умеет чувствовать эмоциональную долю в преступлении, Мелло не может отсекать ненужные детали, ну а Мэтт зачастую просто не видит мотива.
Они, конечно, талантливы, но я знал, что они смогут заменить меня, только если объединятся. Меня волновало то, что Мелло и Нир ссорились. Если говорить начистоту, то Нир лучший из всех троих, по моему мнению. Мелло этого знать был не должен, иначе он просто прибил бы Нира. *от автора – «ага. гвоздями к стенке*. Я думал, что Нир продолжит моё дело после моей смерти, а Мелло будет действовать отдельно – они с Ниром не переносят друг друга, как это ни прискорбно. А Мэтт будет помогать Мелло, сто процентов. Они не разлей вода с самого первого дня знакомства.
Да, всю жизнь я чувствовал себя эдакой машиной-сомнамбулой, неспособной чуствовать что бы то ни было. Но когда появился Кира – я, признаюсь, даже немного обрадовался. Наконец-то идеальный преступник для идеального детектива. И главный подозреваемый по этому делу – Ягами Лайт – оказался идеальным во всём. Идеальный сын, идеальный ученик, идеальный аналитик... Казалось бы, что такой юноша не может оказаться безжалостным убийцей, методично и скрупулезно вычёркивающий преступников из жизни. И всё-таки моё профессиональное чутьё вопило: Кира – это Лайт! Им не может быть кто-то кроме него!

А когда я вспоминаю тот теннисный матч... Я до сих пор не разобрался, какую же ошибку допустил я там. Но на это у меня есть ещё вечность, не так ли?
Я искренне верил что именно Ягами является убийцей-Кирой, а его...кхм... подружка-блондинка – Кира 2. И у меня были доказательства! Были!.. Ладно, что-то я отвлекаюсь. Я ведь рассказываю вам о своей жизни.
Когда на «Сакура-ТВ» прислали те кассеты, якобы от Киры, я в первые минуты, признаюсь, даже поверил. И - не думайте, что я лгу – чуть-чуть испугался. Естественно, потом я догадался, что не Кира – стиль не тот. У каждого преступника свой почерк, отличный от других. Кира отличается от обычных убийц тем, что убивает лишь тех, кто творит зло.
И в этот момент мне пришла в голову мысль, что он, скорей всего, мнит себя Справедливостью. Но Кира лжёт самому себе, ведь я знаю, что он – зло!
Был в его деле один интереснейший для меня момент – Лайт сам предложил заточить себя в тюрьму по причине того, что он, «возможно, Кира». Тогда я подумал: «Ты не возможно Кира, ты и есть Кира».

Ровно две недели, пока Лайт был в заточении, ни один преступник не умер. Я уж было ликовал, думая, что поймал Киру. Но вдруг в тот день в штаб влетел взъерошенный, но радостный Мацуда и, раскрыв газету, провозгласил, что Кира продолжает убивать. Да, я серьёзно огорчился, ведь тогда рушилась моя теория о том, что Ягами Лайт – Кира, а Амане Миса – Кира 2. Но всё же, я хотел добиться чистосердечного признания Лайта, и поэтому решил продолжить заключение.
Он смотрел на меня глазами, в которых виделся гнев, такой искренний, такой настоящий...
«Я не Кира! Не Кира!»
Я тогда боролся со своими чувствами, ведь в его голосе была такая ярость, что я даже задумался. «А вдруг он не Кира, вдруг я ошибаюсь?» - примерно такие мысли донимали меня.
И тогда я придумал одну интересную штуку – если бы Кира был на волосок от смерти, он всенепременно убил бы любого на своём пути, даже родного отца.
Да, Ягами-старший великолепно разыграл эту сцену – я следил за всем этим «представлением» через камеру. Он так убедительно изображал из себя «злого папочку», этакого «папу-психа», что даже я начал волноваться, а вдруг шеф Ягами взял пистолет не с холостыми, а с обычными пулями?
Но, слава Богу, всё обошлось. Это доказало, что Лайт не Кира, потому что всё его поведение противоречило моей теории, в которой я был уверен на девяносто семь целых восемь десятых процента.


А спустя некоторое время я приковал его к себе наручниками. Никто, даже Лайт не выказал своего недовольства, и только Миса устроила скандал по поводу того, что теперь они с Лайтом не смогут ходить на свидания. Наручники помогали мне следить за Лайтом, быть всегда рядом с ним. А если находится с преступником двадцать четыре часа в сутки, возможно, что он допустит где-нибудь ошибку.
Увы, но про этот период я мало чего могу вам рассказать. Только если то, что это было самое весёлое время в расследовании дела Киры.
Более волнующим был период, когда при поимке предполагаемого Киры Кёсуке Хигучи вместе с преступником (который, увы, погиб на месте) мы получили некую Тетрадь Смерти, с помощью которой якобы можно убивать. Правила были написаны на английском языке, например, «Тот, чьё имя будет записано в этой тетради, умрёт». Оказывается, Кира убивал именно так. а имена он узнавал по фотографиям с помощью глаз Бога Смерти Рэм. Меня больше всего заинтересовали последние два правила – «Если не писать в Тетради, в течении 13 дней с момента первой записи владелец Тетради умрёт» и «Если нанести Тетради какой-либо ущерб, то все, кто когда-либо прикасался к ней, умрут». Не отвечаю за точность, но вроде бы так. Прошло много лет, а я не в состоянии столько помнить и не подзабыть.
Кстати, Лайт в тот момент, когда мы получили Тетрадь, как-то изменился. Сейчас я могу сказать, что в нём поднял голову мирно спящий до того Кира.

Если бы я понял это тогда, это бы не случилось.

Я чувствовал боль в груди. Такую сильную, разрывающую... Даже не знаю, как это правильно описать. Но я ощущал, как моё сердце постепенно останавливалось, переставая разгонять горячую кровь по венам.
В общем, я умер. Умер на руках у Лайта, который нагло ухмылялся. Вот тогда я понял, как сильно ошибался, считая его другом.

И теперь я нахожусь в этом месте. Тут пусто, абсолютно пусто. Кроме одного – у меня есть альбом и карандаши. Я рисую всех, кто когда-либо был мне дорог. Понятие времени тут отсутствует, но я тут уже довольно долго. Как ни странно, листы в моём альбоме не кончаются, карандаши не стачиваются, и у меня получается красиво изображать на бумаге лица. Особенно одно.

Вокруг как будто ни души,
В моих руках карандаши,
И я рисую, я давно тебя рисую...
Slot, "ANIME"