окончание

[DeathNote-Fanfiki]

Название : просто живи, Лаулиэтт
Глава : № шесть
Автор : _bitch
Бета : как обычно, сам
Жанр : романс
Рейтинг : R
Персонажи/пейринги : шинигами Рей (оригинальный персонаж)/L
Предупреждения : оригинальный персонаж! но если рассчитываете на очередного Марти Сью, это не сюда!
Дисклеймер : не претендую
От автора : что, если Рюук и Рем не были единственными шинигами, заинтересовавшимися миром смертных? что, если что-то осталось "за кадром"?


часть первая

часть вторая

часть третья

часть четвертая

часть пятая

часть шестая

В поисках прошла неделя. Может, и больше – L потерял счет времени. Он мотался по всему Токио, позабыв об осторожности, о том, что может ненароком попасться на глаза полиции. Поднял на ноги всех возможных информаторов, пользуясь псевдонимами – теми, что были неизвестны практически никому, кроме определенного круга лиц, весьма далеких от закона.
Тщетно…
Искать в многомиллионном мегаполисе живущего по поддельным – а откуда бы взяться настоящим? – документам бывшего бога смерти оказалось куда сложнее, чем раскапывать пресловутую иголку в стогу сена. И потом, кто мог знать, не уехал ли Рей из Токио вообще?
Но L упрямо продолжал колесить по городу дни и ночи напролет. Высматривал, расспрашивал. Изредка спал – прямо в машине. Вернуться в опустевшую без Рея квартиру он смог только раз – чтобы час просидеть прямо на полу посреди комнаты, бессмысленно комкая в пальцах брошенный Реем фартук… и снова сбежать от собственными руками разрушенного счастья.

Некогда, вероятно, сияющий алым лаком, а сейчас покрытый толстым слоем срой дорожной пыли «Порше» медленно вкатился на заправку, глухо урча двигателем. Молоденький заправщик проворно подскочил к опустившемуся со стороны водителя стеклу :
-Добрый день! Чем могу помочь?
Сидевший за рулем парень очень сильно походил на свою машину – потускневшая от усталости красота умного лица, голос, севший, как работающий на последних остатках топлива двигатель.
-Полный бак, пожалуйста, - заправщику пришлось наклониться к самому окошку, чтобы расслышать слова клиента.
-Желаете сменить масло? – услужливо предложил паренек. – Или помыть машину?
-Ничего не надо, спасибо… - устало отмахнулся от навязчивой вежливости водитель «Порше», откидываясь на спинку сиденья и прикрывая покрасневшие, как от длительной бессонницы, глаза. – Просто залейте полный бак.
-Готово, - радостно возвестил заправщик спустя несколько минут. – С вас тысячу восемьсот йен, пожалуйста.
Хозяин «Порше», не открывая глаз, сунул руку в карман джинсов. Потом в другой. Тихо выругался и полез под сиденье. Заправщик терпеливо ждал, впрочем, уже предвидя не столь уж редкий поворот событий.
-Простите, - всклокоченная черноволосая голова высунулась из окна. – Моя кредитная карта… Должно быть, я ее где-то потерял…
Парень явно пребывал в растерянности, и заправщику – доброму, в сущности, парнишке – не осталось ничего другого, кроме как подавить вздох и придти на помощь незадачливому клиенту :
-Вы можете оставить в залог водительские права или любой другой документ, удостоверяющий вашу личность. Вам вернут его, как только вы оплатите задолженность.
Взъерошенный растяпа смущенно поблагодарил своего «спасителя», безропотно отдал права и умчался, оставив вышеупомянутого сокрушенно вздыхать в мыслях о грядущем нагоняе от начальства – это был уже третий залог за едва успевшую начаться смену.
L, проклиная все на свете и, в первую очередь, себя и свою рассеянность, гнал машину к дому. Не далее, как час назад, ему позвонил информатор – в баре одного из клубных кварталов прошедшей ночью видели высоченного парня с выкрашенными в красный волосами и того же цвета глазами. Окатило отчаянной радостью – он, точно он! – и улыбнулся, вспомнив, как жаловался недоумевающий Рей на девицу, приставшую к нему в кондитерской с мольбами рассказать, где он раздобыл краску для волос с таким шикарным оттенком.
И угораздило же его где-то сунуть мимо кармана эту чертову кредитку! Ладно, хоть до дома осталось не так далеко ехать, и…
Он стоял чуть в стороне от своего обычного места, занятого чьей-то машиной. Огромный спортбайк, серый от многодневного слоя дорожной пыли, и краска сбоку содрана до светлого пластика – след первого падения, Рей тогда только учился управлять мотоциклом и не удержал руль на повороте.
Сердце так и зашлось в груди. Затрясло, как в лихорадке – а он и не пытался сдержать эту дрожь, просто не замечая ее.
Кое-как втиснул машину на свободное место у тротуара, перебежал через дорогу, едва не угодив под колеса возмущенно сигналящей машины, влетел в холл. И снова лифт ехал так медленно… Не дождавшись его, L помчался по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки.
А добежав до своего этажа, замер, не осмеливаясь сделать еще хоть шаг и только дыша тяжело. Потому что слов тоже не было…
Рей вернулся. Сидел на ступеньках ведущего на этаж выше пролета, устало привалившись спиной к стене. Забытая сигарета – а когда он начал курить? – дымилась в пальцах лежащей на согнутом колене руки.
Измученный этой, дольше вечности тянувшейся, неделей – потускневшие волосы спутанными космами повисли вдоль осунувшегося лица, под закрытыми глазами залегли глубокие тени – но вот сейчас он здесь. И все, что нужно – подойти, обнять поникшие плечи и попросить прощения…
Но с новой силой навалилась вина, не давая двинуться с места, и L остался, где стоял, побелевшей рукой вцепившись в перила, до боли закусив губу.
Почувствовав его присутствие – а как же иначе? – Рей открыл глаза. И от нечеловеческой тоски, плеснувшей из их глубины, L стало страшно. Так страшно, что бросился вперед, упал на колени, больно ударившись о края ступеней, и даже не обнял – вцепился отчаянно. И только одно смог выдохнуть в пропахшие потом и пылью волосы, зарывшись в них пылающим лицом :
-Прости…
С тихим шипением рассыпался по полу фонтанчик искр от выброшенной сигареты. Медленно-медленно поднялись руки… и замерли, не решившись ответить объятием на объятие. Чувствовали ладони тепло близкого – невозможно ближе – худого тела возлюбленного. Бились, как одно – потому, что и жили одним – сердца обоих, но не верил еще разум. Боялся поверить… А вдруг и не так все? Вдруг приснилось, сладким мороком одурманило истосковавшуюся в разлуке душу?
Но если и было сном все это, то ни один из них не желал просыпаться. И все, что нужно было – просто позволить двери их общего дома закрыться за ними, отгородив обоих от наконец закончившихся горестей. И просто остаться вдвоем.

-Я должен кое-что сказать тебе…- негромко произнес L.
Это было позже, когда он уже сидел в своем кресле, повернувшись спиной к выключенному компьютеру. Рей, привычно устроившийся прямо на полу с неизменной кружкой кофе, что уже успела добавить еще один следок на ковролин, перестал дергать расческой влажные после душа волосы и поднял вопросительный взгляд на любимого.
-Насчет тех файлов… по делу Киры…- слова давались не так-то легко, но L продолжил : - Я удалил их.
Рей ошеломленно вздохнул. Несмотря ни на что, он все же понимал, как важно для его возлюбленного завершить это треклятое дело. Не переставая, думал всю неделю только об этом. И когда наконец решился, обдумал по дороге домой все, что будет говорить, соглашаясь и разрешая…
-Но как же…
L не дал ему договорить. Соскользнув с кресла, подошел к глядящему на него снизу вверх аловолосому шинигами. Нет… Не шинигами… Просто к человеку, который любил его. И которого он и сам полюбил, не заметив, когда… Присел рядом. Забрал расческу, как делал уже множество раз, устав от ругани Рея, который, видимо, так никогда и не научится сам расчесывать свои невозможные волосы, и принялся бережно разбирать по прядям непослушную гриву, осторожно разглаживая каждую щеткой.
-Помнишь, что ты сказал мне… в тот вечер? Ты сказал, чтобы я оставил прошлое и просто жил. А это дело… Знаешь, дом Вамми вырастил достойных преемников великого L. И мне больше нет надобности быть им…
Смуглые плечи вздрогнули и, наконец, расслабились. Словно напряжение, сковывавшее их бесконечно долго, ушло – разом и без следа.
-Вот как…- только и прошептал Рей.
И не верилось – просто не верилось, что вот так все обернулось. Хотя не об этом ли он сам и мечтал? А когда получил – просто не смог уместить в голове, как нечто совершенно невероятное. Не могущее существовать – как и положено мечте…
Слишком многое произошло. Слишком многое… И слишком сильны оказались чувства, переживания для отвыкшей за долгие столетия души. Потому и не верил. Потому и сидел, молча, пока расческа в заботливых руках скользила по непослушным волосам.
А когда, наконец, понял – всё, всё закончилось, и мечта, вот она, в его руках, такая близкая, такая родная… Дышит, живет, терпеливо расчесывает ему волосы. И любит – его любит, и так же сильно, как и он сам, а даже если и не так же, то, какая, в общем-то, разница. Вот он, рядом – его любимый, его Лаулиэтт. Рей ведь никогда, даже про себя, не называл его этим безликим прозвищем…
Покатилась по полу кружка, разливая недопитый кофе коричневой ароматной лужицей. Выдернутая из рук расческа запуталась в алых волосах – да так там и осталась.
-Рей, кофе разольешь… разлил,- Лаулиэтт дернулся было поднять упавшую кружку, но стиснувшие почти до боли руки не пустили.- Рей…
-Да черт с ним,- нетерпеливо рыкнул аловолосый, опрокидывая юношу на пол и целуя – в губы, в щеки, в лоб, в жмурящиеся глаза.
И обнимал, и гладил – сначала ласково, а потом все настойчивее, все требовательнее, запуская дрожащие от накатившего возбуждения пополам с такой же неистовой нежностью ладони под одежду, с наслаждением ощущая ответную дрожь худого тела. И снова целовал открывающиеся навстречу ласке губы, прохладную светлую кожу – гладкую и чуть солоноватую от пота. Вычерчивал языком горячие влажные узоры – по всему телу, освобожденному от ненужной одежды – слушал тихие стоны и сбивчивый шепот, повторяющий его имя.
Прикосновения, ласки – всё было ново. Для обоих. С той лишь разницей, что один еще не знал, а второй – уже не помнил. Каково это… Дарить удовольствие и получать его. И трудно было дышать, а не дышать ведь совсем – это невозможно. Потому что с дыханием вырываются и стоны, и слова – о любви, а о чем же еще? А ловить их губами – эти стоны, эти слова – слаще любого шоколада.
-Подожди, не торопись… да… я люблю тебя, Лаулиэтт...
И тихо в ответ :
-Я тоже… тебя люблю…
А потом, когда просто ласк стало недостаточно…
Первое, осторожное – только бы не сделать больно – движение тугой плоти внутри его тела заставило Лаулиэтта вздрогнуть, вскрикнуть коротко. Рей замер, зашептал что-то ласковое, целуя, поглаживая теплыми ладонями мучительно напрягшиеся бедра любовника, покрывшиеся испариной грудь, спину.
-Прости, я…
-Нет,- зажмурившиеся было, глаза цвета грозового неба открылись, глянули неожиданно ясно.- Продолжай… это ведь… не всегда будет…так?
-Я постараюсь,- мягкая улыбка скользнула по губам Рея.
И снова прильнул в поцелуе, со всей нежностью, на которую только был способен. Осторожно двинул бедрами, медленно погружаясь в сладко трепещущее под ним тело возлюбленного. Жаркая глубина покорно раскрывалась навстречу – и от этого темнело перед глазами, и пересыхало в горле, и только одно срывалось с губ.
Его имя. Настоящее. Такое же настоящее, как он сам – тихонько постанывающий, путающийся дрожащими непослушными пальцами в длинных лентах алых волос, вторящий хриплым шепотом сбивчивым словам о любви. Прогибающийся в сильных руках навстречу жадным ласкам, немного неловкий – в первый раз же – но такой искренне-нежный, что дыхание замирало прежде, чем вылететь из груди очередным признанием :
-Люблю… мой… да…

Длинные чуткие пальцы пробежали по груди – легкой, почти невесомой лаской. Скользнули по щеке, отвели за ухо яркую прядь, прилипшую к влажной от пота коже. И так же – нежно-нежно, едва касаясь – по гладкому лбу, очертили линию бровей, вдоль тонкой переносицы и ниже. По улыбавшимся губам, по подбородку. По шее, по груди, еще немного неровно вздымавшейся.
Рей, не открывая глаз, поймал руку Лаулиэтта, прижал к губам тонкие пальцы. Улыбнулся тихому вздоху, тепло коснувшемуся шеи.
Они так и лежали на полу среди разбросанной одежды. Рукав белого джемпера мок в липкой кофейной луже. Но никто из них этого попросту не заметил. Что за дело им до такой ерунды, когда…
-Я рад, что ты вернулся,- негромко признался Лаулиэтт.- Потому что…
Рей приоткрыл глаза, глянул внимательно. Юноша поспешно отвел взгляд – иногда ему казалось, что рубиновые глаза бывшего шинигами видят по-прежнему очень многое. То, что ему самому оставалось недоступным. Но, быть может, дело было совершенно не в этом?
-А разве я мог не вернуться?- сильная рука взяла его за подбородок, заставляя поднять голову.- И не говори ничего. Потому что я больше не уйду. Даже если…
Никаких «если», Рей, подумал юноша, первым приникая к губам любимого. Потому что если ты вздумаешь уйти, я пойду следом за тобой.
Или просто не отпущу.
Да, пожалуй, так будет проще…
Не отпускать тебя.
Никогда.

Эпилог.

Прекрасный денек. Солнце уже не просто светит – вовсю пригревает шумные улицы. И не скажешь даже, что ночью хлестал такой жуткий ливень.
Матсуда не любил дожди. Они всякий раз напоминали ему о той ночи… Ночи, когда погиб L. И, стоило ему вспомнить ту ночь, как память против воли начинала ворошить все, что за ней последовало. Гибель шефа Ягами – его, Матсуды, наставника, почитаемого, как отец – и то, что Лайт…
Остановившись на светофоре, Матсуда вытряхнул из пачки последнюю сигарету и закурил. Выпустил дым, почти мгновенно растворившийся в воздухе, нагретом солнечными лучами и выхлопными газами бесконечных машин. Саю ругала его за эту привычку, но заставить себя бросить Матсуда так и не смог.
Так же, как уйти из полиции. Хотя Саю просила его сделать это сразу же после их свадьбы. Он понимал ее, но…
Что ж зеленый так долго не загорается?
Матсуда досадливо глянул на часы. Опаздывает, конечно же. Ладно, позвонит. Предупредит, что задерживается. В конце концов, его заместитель – толковый парень, сам в состоянии провести утреннюю летучку.
Он выкинул окурок и прищурился на упорно не желающий переключаться светофор.
А ведь когда-то опоздание на летучку казалось ему едва ли не самой ужасной вещью. Правда, тогда он еще не был шефом отдела специальных расследований, как сейчас.
Иногда Матсуде казалось, что лучше бы не было у него этого звания. Зато были бы живы шеф Ягами, и его сын, не оказавшийся бы маньяком убийцей. И старик Ватари, и гениальный сладкоежка L…
Светофор загорелся зеленым.
Матсуда со вздохом отбросил печальные мысли и шагнул на проезжую часть. Перешел дорогу и…
Зачем-то обернулся. Машины снова текли плотным потоком. Некоторые отделялись, останавливаясь у тротуара – парковка в этом районе не возбранялась, хотя многие придерживались иного мнения.
На только что освободившееся место втиснулся вызывающе алый «порше», едва не задев бампером стоявший перед ним мотоцикл. Хозяин здоровенного черного спортбайка – высокий парень с длинными, выкрашенными в красный цвет волосами, стоявший рядом – повернулся к машине.
Ну вот, подумал Матсуда, сейчас будет скандал. Оглянулся в поисках патрулирующих район полицейских – как назло, ни одного в поле зрения не оказалось, а вмешиваться самому не хотелось. Да и не его это дело, по большому-то счету.
Пока он размышлял на тему того, стоит ли вмешиваться, дверца «порше» со стороны водителя открылась. До драки бы не дошло, обеспокоенно подумал шеф специального отдела – наглых, зарвавшихся юнцов, владельцев таких вот дорогих тачек и мотоциклов, в отделение доставляли пачками. И преимущественно за драки в общественных местах – «Да этот урод мою тачку поцарапал! А ты знаешь, сколько она стоит, шеф?!»
Но драки, слава богу, кажется не предвиделось. Из-за шума машин не было слышно, что говорит красноволосый мотоциклист вышедшему из «порше» парню, но улыбку, сияющую на его красивом лице, Матсуда видел прекрасно. Вряд ли бы он стал улыбаться человеку, которому собрался набить морду.
Значит, все хорошо, и можно идти дальше – тем более, что он и так уже опаздывает. И…
Сердце шефа отдела специальных расследований замерло, пропустило удар и забилось снова, оголтело колотясь о ребра.
Простой белый джемпер, свободно сидящий на ссутуленных плечах. Взлохмаченная копна черных волос. И лицо… Это было ЕГО лицо!
Черноволосый парень улыбнулся мотоциклисту, шутливо потянул выбившуюся их «хвоста» яркую прядь волос. Тот рассмеялся в ответ и махнул в сторону яркой вывески кондитерской, возле которой они стояли. Оба повернулись и пошли к приветливо поблескивающей витрине, кажется, переговариваясь о чем-то.
Светофор предупреждающе сигналил красным, но Матсуда, не помня себя, ринулся прямо под колеса несущихся по проезжей части машин.
-Чувак, ты спятил?!- какой-то подросток дернул его за плечо, втянул обратно на тротуар.- Жить надоело?! Дождись зеленого…
Конечно, парнишка прав. Нужно дождаться. И тогда уже бежать, и расспрашивать. И как-то в голову не пришло даже, что ведь мог и обознаться…
Дверь кондитерской напротив распахнулась, впустила парня в белом джемпере… да какого, к черту, парня?.. Это ведь L, это точно он! Боже, ну что ж долго-то так?!
Высокий мотоциклист с алыми волосами задержался в дверях кафе. Обернулся. Взгляд – Матсуда был уверен, что с такого расстояния не мог разглядеть какого цвета его глаза, но почему-то показалось, что они алые… как у… - пригвоздил полицейского к месту. Матсуда послушно замер.
Аловолосый покачал головой, словно предупреждая – не надо. Дождался ответного кивка – да, понимаю. И скрылся в дверях кондитерской.
-Эй, чувак! Зеленый! Теперь можно идти,- долетел голос того же тинейджера, но Матсуда его словно не слышал.- Чувак… блин, да ну тебя!
Даже если все так. Даже если не показалось. Даже если он жив.
Зачем мешать человеку жить?
Просто жить.
Повернувшись, шеф отдела специальных расследований Матсуда торопливо зашагал прочь, на ходу вынимая из кармана мобильный.
-Намикава? Доброе утро. Да, я задержусь немного. Нет-нет, ничего серьезного. Просто… Встретил старого знакомого… кажется.