[DeathNote-Fanfiki]

Название: И никакой романтики.
Фандом: Death Note
Автор: Amber (Rayo)
Бета: - (Да, мы сработались)
Персонажи: Мелло, вскользь упоминается Мэтт
Жанр: ангст, ангстнириальнобредовый.
Категории: Джен
Рейтинг: G
Размер: мини
Статус: Закончено
Дисклаймер: Все права на героев и вселенную принадлежат, кому принадлежат.
А Мелло убили бездарно и я возмущен.
Предупреждения: Возможен ООС, временный паралич мозга.
Размещение: Автор – мстительный параноик. Не надо.
От автора: Йа – Мелломанко^^
Это что-то вроде предсмертного диалога Мелло с кем-то или чем-то.
Ахтунг! Несет угрозу для адекватного разума! Содержит вирусы и навязчивую рекламу! (и спойлеры… Таки опять безрадостные спойлеры содержит)


Тонкая леска, связывающая одну жизнь с реальностью, лопается, не выдерживая таких нагрузок. И это невыразимо страшно от того, что почти безболезненно.

Светловолосый парень серьезно кивает в ответ, опуская руки в черных перчатках на руль грузовика.

Глаза закрываются, устают от неестественного света фар, отраженного от стены заброшенного здания. Всегда такие яркие, полные эмоций и незамутненной уверенности глаза, сейчас пугающе пусты и равнодушны.

Обреченный снова молчаливо соглашается и прикрывает голубые глаза в подтверждение.

Где-то позади погоня и красивые обманные маневры. Где-то позади не менее красивая шахматная партия и жгучая ненависть. Где-то позади полураздетая девушка с судьбоносным обрывком бумаги в дрожащей руке. Без пяти минут мертвая девушка.

Тихий смешок и губы кривит какое-то подобие ухмылки, словно мысль о смерти его палача была новой и приятной.

Еще один глухой удар. Отпечатывает на сетчатке окружающую действительность, останавливая время для одного-единственного человека, фиксируя для него навеки отделку дешевой машины и тусклое мерцание монитора, на котором тоже отпечаталась одна смерть. Лихорадочный, углубленный удар, словно сердце старается этим сохранить способность биться дальше.

Еще один кивок. Голубые глаза снова широко распахнуты. Боль не дает ответить спокойно, а взгляд то и дело возвращается к монитору на приборной панели. Туда, где видно изрешеченный пулями красный автомобиль.


И не может, застывая на этом ударе. Застывая окончательно – превращаясь в бесполезную мышцу. Просто полумертвый никчемный насос. И никаких лирических отступлений. И никакой романтики.

« Да, черт», – Так и не высказанная вслух мысль. Возможно, в ней прорезалось раздражение. Хотя парень со шрамом в пол-лица и сам понимает, что злиться бессмысленно. Просто вопросы кажутся ему глупыми и неуместными.


Еще одна попытка. Одна. Мышца сокращается, ей хочется жить и разум тут уже не играет роли – инстинкт самосохранения недаром самый сильный человеческий инстинкт. Да?

Все так же молча, он соглашается уже спокойнее, словно смерть – досадное недоразумение, из-за которого придется немного подкорректировать планы. Этот человек привык держать марку, слишком привык.

Мир отзывается эхом этой последней попытки. Миру все равно, он не запоминает таких мелочей. Он только вздрогнет слегка, но и это будет заметно лишь тому, чье сердце так отчаянно пытается жить.

« Да. Еще раз – да», – Мысли, такие громкие безмолвные мысли. И заметно, что думать об этом ему противно. Мир должен был его знать. Должен был его запомнить. Должен был, черт возьми.

Голова опускается на обтянутый кожей руль. С достоинством – такие вещи не исчезают даже за мгновение до самого конца. А руль все еще хранит тепло судорожно сжатых рук того, кто только что тихо извинился за чужую смерть.

И снова в точку. А реплика получилась глупая. Не отразила и сотой доли того, что хотелось сказать. Ничего, еще будет время объясниться – такие связи не рвутся никогда. И ему нравится так думать.


Зачем? Разве имеет значение, простят ли? Разве это важно сейчас, когда щека уже не ощущает гладкой поверхности, а сердце конвульсивно пытается еще хоть секунду удержать движение крови?

Он почти произнес это. Почти сказал «да», но в последний момент снова просто прикрыл глаза. Никаких иллюзий. Никаких молитв. Никакой романтики. Просто единственный по-настоящему близкий человек, который должен кое-что знать. И это важно даже сейчас.

Цель оправдывает средства. Любые, даже самые, казалось бы, отвратительные средства. Особенно благородная цель. В высшей степени благородная. Ведь так?

Нет. Воздух не нарушил ни единый звук, но ответ – нет. Ему тяжело дается это признание. Он ненавидит ошибаться, а признавать это ненавидит еще больше. Но теперь лгать самому себе сложнее, на пороге смерти люди иногда становятся чертовски проницательными…

Сорок секунд. Бесконечно долгие сорок секунд, бесконечно мучительного ожидания. Разве не положено за эти сорок секунд вспомнить яркие моменты жизни, вдоволь посожалеть. Искренне раскаяться, умолять о прощении и, под занавес, красиво закрыть голубые глаза, храня на губах отзвук любимого имени?

Этот полукивок уже дается ему с явным усилием. Светлая прядь падает на лицо, рука соскальзывает с затертой поверхности руля. Тихим звяканьем напоминает о себе большой крест – красивый аксессуар, не несущий на себе отпечатка веры.

Так почему человек, чье сердце вот-вот остановится навсегда, просто смотрит отсутствующим взглядом в темноту за окном авто и лишает себя эффектного, заслуженного монолога? Ему все равно? Не о чем сожалеть? Он не вспомнил подходящего имени?
Дело в этом, да?

«Нет», - почти осязаемое отрицание, почти звук, почти вслух. Почти. И он не лжет, дело действительно не в этом. И страх, который удавалось заглушать все время с самого детства, все-таки проник в умирающее сознание. Умирать страшно и больно. Умирать не хочется и еще слишком рано. Еще слишком много не сделано, не сказано, не доказано. И уже слишком поздно что-то менять.

А ведь в салоне грузовика пахнет сожалением и, пожалуй, немного виной. И болью, которая тонкими нитями пронизывает пространство. Осталось только вдохнуть эти запахи в последний раз и сложить в несколько ожидаемых предложений… Разве и теперь патетических признаний и запоздалых прозрений не будет?

Он знает. Знает, что это конец. Знает, что отведенное время на исходе. Но ему не нужно произносить вслух то, что за эти несколько секунд стало очевидным и понятным, обрело особенный смысл. Хотя, отдавая дань традициям, может и нужно что-то сказать.

Ну же! Человек, с почти мертвым сердцем, должен что-нибудь сказать напоследок.

- Идите к черту…