пятая глава и продолжение следует...

[DeathNote-Fanfiki]

Название : нет
Глава : № пять
Автор : _bitch
Бета : как обычно, сам
Жанр : романс
Рейтинг : PG-13 (пока)
Персонажи/пейринги : шинигами Рей (оригинальный персонаж)/L
Предупреждения : оригинальный персонаж! но если рассчитываете на очередного Марти Сью, это не сюда!
Дисклеймер : не претендую
От автора : что, если Рюук и Рем не были единственными шинигами, заинтересовавшимися миром смертных? что, если что-то осталось "за кадром"?


Громко хлопнула входная дверь.
L, как всегда слишком погрузившийся в работу, чтобы следить за окружающей действительностью, дернулся от резкого звука, едва не расплескав кофе на клавиатуру, и поспешил свернуть текущее окно на мониторе компьютера. Рею совершенно незачем знать, чем L занимается в его отсутствие. Юноша очень хорошо помнил то недовольство, с которым аловолосый воспринял идею возобновить расследование дела Киры.
Помнил – и понимал прекрасно. Ведь оступись он снова – и Рей уже ничего не сможет сделать. Разве только жизнью расплатиться. L почему-то не сомневался, что именно так и поступит бывший шинигами. Но не хотел, чтобы кто-то еще умирал по его вине. Как Ватари…
Ватари.
Его смерть была одной из причин, побудивших L вернуться к расследованию. Но далеко не единственной. Их было много. Задетое самолюбие, вполне понятная злость на Лайта, так легко обведшего его вокруг пальца. И врожденное стремление к справедливости. Все это переплелось в слишком тугой клубок, чтобы разделить и распутать, но в одном L был уверен абсолютно – именно он должен завершить это дело. Он, и никто другой…
Прямо перед носом возникла, загородив монитор, бело-розовая коробка. L, которого эта – не иначе, как подсмотренная по телевизору – манера Рея преподносить подарки несколько раздражала, вздохнул и отодвинул сладко пахнущий презент в сторону.
-Я уже почти закончил, - пояснил юноша, не отрываясь от компьютера. – Еще пару минут… Сделай пока кофе, ладно?
Коробка удалилась вместе с недовольным фырканьем Рея. Через несколько минут, сопровождавшихся грохотом, звоном и хлопаньем дверок кухонных шкафчиков, жизнерадостный голос сообщил :
-А у нас опять ни одной чистой чашки!
L мученически закатил глаза. Бытовой аспект существования двоих совершенно несамостоятельных парней в ограниченном жизненном пространстве квартирки доставлял немалый дискомфорт. До недавнего времени такой вещи, как грязные чашки и, тем более, необходимость их мыть, ни для кого из них попросту не существовало. В конце концов, L с грехом пополам приспособился к ситуации, наливая кофе в одну и ту же чашку, которая из белой очень скоро превратилась в коричневую, а снаружи сплошь покрылась липкими разводами. Рей посуду все-таки мыл, но делал это в довольно редких приступах вдохновения, в остальное время предпочитая пользоваться тем, что есть.
В общем-то, можно было нанять прислугу. Но им обоим не слишком импонировала мысль о постороннем человеке в квартире, так что приходилось справляться своими силами. Другой вопрос, что из этого получалось.
-Ладно, я вымою! – героически вызвался Рей.
Зашумела вода, разбиваясь о наваленную в мойку гору посуды.
L украдкой обернулся. Почему-то ему нравилось наблюдать, как Рей хлопочет по хозяйству, стянув алую гриву в «хвост» на макушке и нацепив огромный черный фартук. Вот и сейчас наверняка – просто не слышно за плеском льющейся из крана воды – он по обыкновению насвистывал какую-нибудь мелодию, яростно соскребая с большой тарелки остатки пирожных недельной давности.
Однако стоило воспользоваться занятостью Рея и закончить работу – благо оставалось совсем немного. L вернулся к компьютеру, щелкнул мышкой, разворачивая окно, в котором работал до прихода Рея. На мониторе замерцала фотография Ягами Лайта с незаконченным текстом под ней. L помедлил секунду, чтобы отпить остывшего кофе и восстановить ход мыслей – и тонкие пальцы вновь стремительно забегали по клавиатуре, выстраивая разрозненные улики в аккуратный ряд доказательств вины сына шефа полиции.
-Что это?
L мысленно застонал. Черт бы побрал эту способность Рея подходить совершенно бесшумно… И в самый неподходящий момент! Придется все объяснять… Хотя и без надежды на понимание.
Он не стал сворачивать окно – уже незачем. Повернулся вместе с креслом, снизу вверх глядя на Рея, скрестившего руки на груди. Под пристальным взглядом рубиновых глаз сразу стало ужасно неуютно, хотя и не совсем понятно, почему.
-Я не говорил тебе, - осторожно подбирая слова, начал L. – Я решил закончить расследование по делу Киры. Сейчас его ведет один из моих преемников. Мне осталось лишь собрать доказательства и передать их ему.
-Почему именно ты? – темно-алые брови сошлись над переносицей в гневном недоумении.
L ответил не сразу. Даже осознавая свою правоту, юноша продолжал чувствовать себя виноватым перед Реем. Это нелепое противоречие выводило его из себя, мешая связно мыслить.
-Почему? – тихо и зло переспросил L. – Может быть, потому, что он убил Ватари? Потому, что он убил меня? Потому, что он убил сотни людей, и мой долг – остановить его? Хотя, что шинигами может знать о долге…
И осекся на последних словах, понимая, что сказал. Но слова были произнесены – и полыхнули нечеловеческой обидой алые глаза. Стальные пальцы больно стиснули плечи юноши и изменившийся до неузнаваемости, страшный голос бросил в лицо :
-Долг? Что я могу знать о нем? И в самом деле – ведь я оставил долг ради жизни. Всего лишь… Это такая малость - так почему же ты не способен сделать того же?
-Я не могу, - твердо ответил L. – Не могу.
-Разве я прошу о многом? Ты сам только что сказал, что есть, кому продолжить это треклятое дело. Так оставь его, Лаулиэтт! Оставь прошлое и живи! Просто живи!
Просто жить… С тем, кто любит его. С тем, кого и сам он, кажется, успел полюбить…
Как это было просто.
И как сложно…
L машинально огляделся, словно ища поддержки у привычных вещей. Взгляд упал на монитор. На фотографию Ягами Лайта. Киры.
Решение было принято.
-Я не могу, - глухо повторил юноша, пряча влажно блеснувшие глаза за густой челкой. – И если ты не можешь понять этого, то… уходи.
Короткий болезненный вздох разорвал каменную тяжесть внезапной тишины. Всего одно слово – три коротких слога – оно оглушило обоих. Неожиданное, брошенное сгоряча, но… неумолимое и страшное.
Уходи.
L еще успел почувствовать предательскую дрожь рук на своих плечах прежде, чем они разжались, отпуская. Сидел, не смея поднять голову, слушал тяжелые шаги, удаляющиеся прочь. Мягкий звук падения большого куска ткани на пол. Резкий взвизг застегнутой «молнии» на куртке.
Каждый звук – раскаленной иглой в самое сердце.
Из последних сил сохранял неподвижность, до побелевших костяшек вцепившись в подлокотники кресла, пока кто-то другой внутри него заходился в безмолвном крике – что же ты делаешь, кретин?! Останови его! Не отпускай! Ведь ты…
Громко хлопнула входная дверь. Второй раз за вечер. Слышно было, как заработал едущий вниз лифт.
И только когда на улице взревел мощный двигатель мотоцикла – последнего увлечения Рея, приобретенного всего несколько недель назад – только тогда слетел со стула, рванулся к окну.
Чтобы увидеть, как исчезает за поворотом огромный спортбайк, как взбесившийся поток встречного воздуха яростно треплет огненно-яркую гриву.
И наконец понять, что же натворил…
Сколько он простоял так, уперевшись невидящим взглядом в мутное от дыхания стекло… И некому было напомнить, выдернуть из страшной пустоты безмыслия…
Не час, и не два прошло прежде, чем L вспомнил о незаконченной работе. Зачем-то размазал рукавом по стеклу мокрые следы, посмотрел еще раз на улицу. Вовсю горели фонари, люди возвращались по домам и пустое место, где обычно стоял черный мотоцикл, уже было занято чьей-то машиной.
Позабыв опустить жалюзи, юноша вернулся к столу. Сел, по привычке поджав ноги, поводил мышкой. Уснувший монитор вновь замерцал фотографией и неоконченным текстом. Всего на мгновение замерли руки, и снова тишину пустой комнаты наполнил частый стук клавиш.
Когда он закончил, было уже утро, и квадраты солнечного света лежали на полу посреди его стула. Если обернуться и посмотреть, можно было увидеть небольшие – точно по диаметру донышка кружки – коричневатые кружочки на светлом ковролине. Едва заметные следы привычки Рея устраиваться в одном из теплых солнечных квадратов с кружкой кофе и ждать, пока ласковые лучи высушат влажные после душа волосы.
Но L не оборачивался. Солнечную пустоту за спиной не нужно было видеть – только чувствовать затекшей от усталости спиной. А видеть – это слишком… страшно?
Пробежал глазами набранный текст – великолепная работа. Собранных в этом документе доказательств вполне достаточно, чтобы отправить Ягами Лайта на казнь. Всё, что оставалось – передать файл по электронной почте. Необязательно даже лично встречаться с тем, кто сейчас ведет расследование. Достаточно лишь нескольких легких нажатий на нужные кнопки…
Закрыть программу, предварительно сохранив внесенные изменения. Маленькое светлое пятнышко ярлыка на черном фоне скринсейвера расплывается в глазах – должно быть, от усталости. Выделить курсором, выбрать нужный пункт в высветившемся меню...
Сделано.
И сорваться с опрокинувшегося стула. Заметаться по квартире в поисках бумажника и ключей от машины – приобретенного на замену «Мерседесу» новенького «Порше», вызывающе алого, как волосы Рея. Ронять какие-то вещи, которых вдруг стало слишком много для небольшой квартиры… И почти каждая бьет по глазам напоминанием об аловолосом шинигами, так несправедливо и жестоко обиженном… Да и «обидеть» – слишком мягко звучит для сотворенного L вчера – уже вчера! – вечером. Почему-то кажется, что времени становится все меньше. Это страшно, это пугает. Ноги – в полурасшнурованные как всегда кеды. Сдернуть с вешалки куртку. Путаясь в рукавах, выскочить на лестницу, едва не позабыв запереть дверь. И с грохотом – вниз по лестнице, потому что нет сил дождаться слишком медленно едущего лифта.
А где? Где искать?!
Не знает…
Отчаяние пережимает горло, но еще хуже – безжалостное осознание того, что виноват… Как никогда и ни перед кем виноват перед теплым пламенем алых глаз. Перед шелковистой мягкостью волос под щекой – сколько раз просыпался так утром. Перед сильными руками и перед неистово любящим сердцем шинигами, который расстался с бессмертием ради него… отплатившего черной неблагодарностью.
Ищет, не надеясь найти, не надеясь вымолить прощение. Гонит машину сквозь суету утренних улиц, и нога все сильнее вжимает в пол педаль газа, а обведенные темными кругами усталости глаза упорно высматривают черный мотоцикл и растрепанную ветром гриву цвета закатного неба…