"Die Sonne", L\Kira

[DeathNote-Fanfiki]

Название: «Солнце»
Автор: Fuchs ([e-mail])
Пейринг: L\Light
Рейтинг: PG
Жанр: angst, drama
Категория: виньетка
Размер: мини
Дисклеймер: да мне чужого не надо ^^
Размещение: предупредить автора!
Саммари: ...я слышу утренний колокол,
Он бесов дразнит.
И звоном небо расколото.
На земле я любил лишь тебя…


***
Тускло освещенные лестничные пролеты. Лестница, ведущая все выше и выше. И тишина, нарушаемая лишь едва слышными шагами.
Этим ненастным вечером никого не осталось в штаб-квартире. Только я и мое одиночество. Моя кара. Мой крест, который я буду нести до конца своей жизни. Я знаю, что осталось уже недолго. А мог ли я предугадать, что все обернется именно так?
***

Вот и все: наручники с лязгом сомкнулись вокруг моей кисти. Меня, словно пса, посадили на цепь. Ничего более унизительного я еще не испытывал. Теперь мы были скованы с тобой. Подозревал ли великий детектив, что его решение окажется роковым? Вряд ли.
Но я был готов терпеть. Я был готов на все, только бы доказать свою невиновность. Я прекрасно знал, что ты меня подозреваешь. И то, что убийства продолжались даже тогда, когда я сидел в тюремной камере, не пошатнули твои подозрения. Меня же воспоминания о днях, проведенных в заключении, доводили до неприятной дрожи. Я был близок к сумасшествию, к тому же у меня еще несколько дней после «освобождения» ломило тело из-за тех долгих часов, проведенных на холодном полу. Да еще эти смутные воспоминания… Порой они казались такими реальными, но иногда были словно бы сном…
Но я невиновен! И мои «воспоминания» - всего лишь результат умственного перенапряжения. Я невиновен! И я докажу это. Всем, но в первую очередь – тебе, Рюузаки.

***
Лестница кажется бесконечной. К тому же, этот полумрак давит и угнетает. Но я сам стремился к этому. Солнце больше не светит.
Я заставляю себя идти все выше и выше…
***

Теперь мы были скованы. В буквальном смысле. Шли дни, а я все время проводил в твоем обществе. Ты вел себя так, словно все осталось по-прежнему. До поздней ночи ты вглядывался в экран монитора, что-то печатал, медленно нажимая кнопки клавиатуры своими длинными изящными пальцами, либо чертил на бумаге одному тебе понятные схемы, и изредка советуясь со мной. Да, ты по-прежнему меня подозревал, и меня это бесило. Да и вообще, ты временами доводил меня до белого каления своей невозмутимостью, своими подозрениями и этим непомерным потреблением сладкого. А я не мог даже кофе выпить, потому что для этого следовало бы пойти на кухню. Соответственно, надо было просить тебя пойти со мной. Но я никогда и ни о чем не буду тебя просить. К тому же ты часто бросал на меня настороженные взгляды, словно ожидая, что у меня вырастут клыки, и я начну убивать всех, кто встанет на моем пути.
Вобщем, дни проходили безрадостно. А ночи… С наступлением ночи я словно попадал в клетку. В клетку из тьмы, душной и непроницаемой. Мы молча коротали долгие ночные часы, сидя каждый на своих кроватях. Я не мог уснуть, находясь в постоянном напряжении и бесконечно размышляя о деле Киры. Часто я из интереса наблюдал за тобой, сидящим на соседней кровати, чья согбенная фигура четко выделялась на фоне окна. О, я отдал бы все на свете за возможность прочитать твои мысли, детектив! И я проваливался в неспокойную дрему.
А по утрам, стоило мне только открыть глаза, как взгляд снова обращался к черноволосому парню, который по прежнему сидел в своей излюбленной позе, то задумчиво глядя в окно, то хмурясь и смотря в какую-то точку в пространстве. Наверняка ты высчитывал свои дальнейшие ходы, как шахматист, играющий самую важную партию в своей жизни. Знать бы, на сколько процентов возросла или упала твоя уверенность в том, что я Кира. Но я тоже не простая пешка, и я веду свою игру, где на кон поставлено все.

***
Вот и последний этаж штаб-квартиры. Этого здания, где из-за каждого угла на тебя набрасываются воспоминания. Они, словно бешеные псы, стремятся ранить как можно сильнее, обескровить и растерзать. Как долго я выдержу? Смутные догадки говорят, что тому идеалу, к которому я всегда стремился, не быть уж никогда. А как хотелось бы увидеть хоть лучик солнца в этом сумраке…
***

Порыв ветра бросил в оконное стекло горсть капель. Дождь бодро застучал по подоконнику, стекая с окна и прочерчивая причудливые узоры. Я уже около часа наблюдал за тобой, не выдержавшего долгих бессонных ночей и провалившегося в глубокий сон. Я смотрел на твои черные волосы, растрепавшиеся еще сильнее обычного, на твое умиротворенное лицо. Сейчас я видел тебя настоящего, а не обычную машину для расследования, скрывающегося от всего мира под многочисленными псевдонимами и многочисленными масками. Я ведь тоже о тебе ничего не знаю, мой загадочный враг. Точнее, не знал до этого момента. Я вижу тебя настоящего. Какой просчет с твоей стороны. И какой провал с моей. Зачем ты появился в моей жизни, Рюузаки?
Ты резко открыл глаза, словно удивляясь, что смог заснуть. А я не успеваю отвернуться, и наши взгляды встречаются. Я вижу в твоих темных глазах удивление и растерянность – лишь на мгновение – а потом словно ставни в твою душу закрываются, и я вижу лишь бездонные черные провалы твоих расширенных зрачков. Теперь там отражается лишь окружающий мир, словно в зеркале. Этот неповторимый момент исчез, теперь наши взгляды похожи на лезвия скрещенных мечей. Снова борьба, снова мы втянуты в эту жестокую игру. Но почему воспоминания о том утре я храню, словно ценнейшее сокровище?

***
Длинный коридор… Кажется, он уходит в вечность. И я иду по нему. Гулкое эхо моих шагов отражается от холодных стен. Холодный, безжизненный свет освещает такую же холодную металлическую дверь в дальнем конце коридора, к которой я и иду. Только лишь холод… Только лишь серые краски… И мне тоже холодно... Как бы я хотел увидеть… увидеть солнце.
Богу не простительно ошибаться. А я уже сделал непоправимую ошибку. Я погрузил свой мир в сумерки. Словно бездарный художник, на своей картине я оставил только тусклые цвета.
***

Очень скоро сокровищница моих воспоминаний о тебе, мой таинственный враг, пополнилась. Все-таки ты не такой уж скрытный, мне удалось многое узнать о тебе. Да и ты обо мне узнал не меньше. А я скупо ловил каждый жест, каждый взгляд Эла, а не Рюузаки. Вначале – из интереса разузнать больше о своем сопернике, потом – из интереса узнать больше о тебе. О тебе, о человеке, действительно похожем на меня; о том, с кем мы были равны; о детективе, который хотел доказать мою виновность, но с которым – с единственным – я действительно жаждал общения; о парне, который так незаметно вошел в мою жизнь.
А ты все так же был огражден от всего мира невидимой стеной, которую сам же и воздвигнул. Как бы мне хотелось знать, что же заставило тебя так поступить? Что же так сильно на тебя повлияло? Если бы мы встретились при других обстоятельствах, как бы все сложилось? Вели бы мы по-прежнему между собой «соревнование», или стали бы настоящими друзьями? И как так получилось, Эл, что я так к тебе привязался? И почему прошло уже столько времени, а ты не хочешь снимать наручники? Неужели великий детектив не настолько уж «непробиваем», неужели он тоже может испытывать привязанность или… дружбу?
Да, сколько бы я хотел задать тебе вопросов… А ты бы окинул меня настороженным взглядом, в уме подсчитывая возросшие проценты, и конечно же ничего бы не ответил. Или я бы выслушал очередную порцию лжи, а ты бы внимательно наблюдал за моей реакцией. Мне действительно жаль, Рюузаки, что все сложилось именно так…

***
Я протянул вперед руку, чтобы открыть дверь. На секунду замешкался. Да, я боюсь призраков прошлого, которые постоянно преследуют меня, и, наверное, никогда не отпустят.
Вздохнув, я толкнул дверь. Она медленно и бесшумно отворилась. В лицо ударил свежий, прохладный воздух, ветер бросил мне навстречу горсть капель. Идет дождь. Сильный дождь, как тогда… и такой же холодный. Я вышел на открытое пространство и оглянулся: отсюда, с крыши небоскреба, открывался отличный вид на город, лежащий под моими ногами. Мир лежит передо мной. В полумраке грозовых туч…
***

А потом мне в руки попала Тетрадь Смерти. Я видел твой страх, когда ты держал ее в руках. Первый раз ты позволил эмоциям взять верх. И я был безумно удивлен, когда я взглянул на тебя в тот момент, когда ты протягивал Тетрадь мне. Страх на лице сменился ужасом, а в глазах застыла такая горькая печаль, что у меня защемило в груди. Я в недоумении взял Тетрадь…
…Я пришел в себя от жуткого крика, и понял, что это кричу я. Казалось, что воспоминания, словно раскаленные ножи, ранят мой разум и душу. Так трудно и больно было осознавать, что те воспоминания, больше похожие на кошмары, действительно реальны. И я, погружаясь в эту жуткую пучину памяти, открываю все новые и новые закоулки своей души. А все было более чем предсказуемо… Почему я никогда не задавался вопросом о природе моих «воспоминаний»? Почему никогда не обращал внимания на то, что я понимал Киру и всегда восхищался им и его целями?
Я медленно отвернулся от седого чудовища-синигами, и взглянул на тебя, сидевшего на соседнем кресле. Ты с нескрываемым беспокойством вглядывался мне в лицо. Я заверил тебя, что со мной все в порядке, а ты сделал вид, что мне поверил.
Игра началась снова. Игра, в которой победитель получает все, а проигравший платит жизнью… И я опять опередил тебя, Рюузаки. Пусть на один шаг, но опередил!
И я отворачиваюсь от тебя, уставившись в окно и стараясь не думать о той странной обреченности на твоем лице, мелькнувшей на короткий миг перед тем, как ты снова одел маску. И я испытываю триумф от того, что все идет как задумано, все идет по моим правилам. Но все заглушает непонятная тоска. Неужели я допустил промах? Я что-то не предусмотрел, что-то теперь не получается…

***
Ветер тоскливо поет свою песню, перебивая тревожный шепот дождя. Но я не обращаю на это внимания. Холодные капли стекают по лицу, капают с волос. Вся одежда намокла в один миг. Но на это я тоже не обращаю внимания. Я вслушиваюсь в то, что находится значительно дальше этого дождя и грозовых туч, пытаюсь различить это нечто сквозь шум ливня. Я слышу колокола. Далекие колокола, тоскливые и тревожные настолько, что хочется бежать отсюда сломя голову, или же упасть на землю и закричать во весь голос, только бы не слышать этого. Только бы не вспоминать… Но я сдаюсь, и меня затягивают в глубокий темный омут призраки прошлого. Снова все как наяву. Я закрываю глаза. Лишь шум дождя, холод ветра… и колокола. Которые слышал тогда ты. А я, как последний дурак, не мог понять, о чем ты говоришь.
О чем ты мне говорил, и о чем предпочел промолчать…
***

Значительно позже я понял свою ошибку. Я, творец нового мира, подвержен таким же чувствам и страстям, как и любой человек.
Боль… Я всегда упорно шел к своей цели, сминая все преграды, плетя интриги, строя гениальные планы, забирая ненужные жизни. И вот, дойдя до финальной черты, я оступился, не в силах больше продолжать свой путь. Теперь я разрываюсь на части между целью, которой я должен достичь, и чувствами. Ах, как коварна судьба! Мой план, мой самый лучший и величайший план, приносящий мне выигрыш, обернулся против меня. Я не выиграю в любом случае. Мне придется пожертвовать, и в любом случае жертвы слишком дороги. И мне больно.
Вина… В моих руках сейчас находится жизнь самого удивительного человека в этом мире. Единственного, кого я считаю равным себе. Единственного, кто более чем достоин жить в Новом Мире. Единственного, кого я не хочу терять. Но изменить что-либо я уже не в силах. И даже от тебя, Рюузаки, сейчас мало что зависит…
Страх… Как редко я испытывал страх, но сейчас меня словно сковывает льдом. Что будет, если ты проиграешь? Ты и сам понимаешь, что долго так продолжаться не может. И все чаще ты теряешь контроль. Все чаще ты становишься тоскливым и беспокойным. И ты в моих глазах видишь смерть. Но несмотря на это вглядываешься с любопытством и … и теплом. И мне страшно, смогу ли я жить без этого тепла, согревающего, словно луч солнца?
Любовь… Когда я обнаружил тебя на крыше небоскреба, смотрящего вдаль невидящим взором, я понял, что это конец. Мы вместе пришли к финишной черте, но переступить ее смогу только я. Ты знаешь это и ты сам подпишешь себе смертный приговор. Не знаю как… Седое чудище спасет свою любовь, в обмен на свою жизнь... А я не смогу.
А ты стоишь под холодным дождем, покорившись судьбе. Как мне хочется подойти ближе и обнять тебя, крепко-крепко, и не отпускать никогда. Взлохматить твои мокрые волосы, провести ладонью по бледной щеке, сказать, что все будет хорошо. Я готов умолять тебя бросить все это, чтобы мы шли дальше по этому пути, но плечом к плечу. Но это, конечно, были глупые фантазии. Ничего подобного не было, и быть не могло. Во всяком случае, между нами. Я даже не мог просто обнять тебя. Не мог, иначе выдал бы себя. Ты бы понял, что я – Кира, потому что знаю о твоем грядущем поражении. И я сам проклинаю себя, то ли из-за того, что не смог предусмотреть возможные ходы отступления в своем плане, то ли из-за того, что поддался банальным человеческим чувствам.
А ты завел речь о далеких колоколах. Я понял, что ты чувствуешь смерть и пытаешься в последний момент насладиться этим ветром, дождем, прохладным воздухом, бросить взгляд на окружающий мир, который ты видел так редко, и больше не увидишь никогда. И я бормотал какую-то чушь, чтобы только отвлечь тебя от этих мыслей. И ты посмотрел на меня своим проницательным взглядом, и словно игла кольнула у меня в сердце – я понял, что ты знаешь все. Абсолютно все. Ты выиграл, Рюузаки, действительно выиграл. Ты понял, что я – Кира. Ты понял, что я…
Ты заговорил о лжи, чем прервал мои размышления. Ты хотел, чтобы я хотя бы в этот последний миг сказал правду. Нет, не о том, что я Кира. Ты знал об этом и так, а услышать это от меня было для тебя невыносимо. Ты хотел, чтобы я сказал тебе о другом.
Я не смог. И пусть я буду убеждать себя, что Богу не положено испытывать какие бы то ни было чувства, это ведь не так. Наверное, я просто трус. Я должен был сказать тебе…

***
«…Люблю» - тихий шепот. Наконец я сказал то, что должен был сказать еще несколько лет назад. А сказал только сейчас – стоя на коленях на крыше небоскреба в этот дождливый вечер 31 октября.
Это моя исповедь, Рюузаки. Я почему-то уверен, что ты услышишь это. Услышишь, и, может быть, поймешь. И простишь. Потому что я себя не прощу никогда. До сих пор, как наяву, я вижу тебя в промокшей одежде; я вижу этот печальный и грустный взгляд; чувствую тот цепенящий ужас, который я испытал в тот миг, когда ты в растерянности вглядывался в потухшие экраны мониторов; ощущаю твое хрупкое тело, когда я подхватил тебя при падении.
Я чувствую, что финал уже близок. Хороший или плохой. Человечество стоит на пороге нового мира. Мира, где будет царить справедливость, а каждый день будет наполнен счастьем и светом.
Но только не для меня. Получается, что я создаю мир для других, а не для себя. Вот уж воистину жестокая шутка!
Но мой мир поблек. Там нет тепла и света, один лишь пепел и тлен. Я сам уничтожил все, чем дорожил.
В моем мире нет солнца. В моем мире нет тебя, Рюузаки…