Носки и загадки

[DeathNote-Fanfiki]

Персонажи: L; Ватари, Бейонд Бёздэй, Лайт Ягами в качестве фона для рефлексии.
Рейтинг: G.
Размер: мини.
Саммари: L очень не любит проигрывать и носить носки.
Частично ООС.

Есть такая детская задача: в ящике лежат 24 красных и 24 синих носка – или дюжина черных и дюжина белых, как угодно, - какое минимальное количество носков нужно вынуть, не глядя, чтобы получить пару носков одного цвета?
Маленький взъерошенный мальчик, любитель головоломок и ребусов, расщелкал эту загадку буквально за пять секунд – из них 80% времени, затраченного на решение, пришлось на то, чтобы произнести ответ вслух. Очень простая задача. Банальная логика. Но. Для того, чтобы рассказ продолжился – любой рассказ – всегда должно быть некое «но», иначе конец повествования наступает сразу же после начала.
Здесь этим «но» было доказательство.
Маленький взъерошенный мальчик всегда отличался блестящими способностями к безупречным с точки зрения логики выводам. Эта черта его не подвела в решении данной задачи. Вот только он знал ответ, мог приблизительно объяснить его, но не сумел вывести доказательство. Задача математическая, значит, её решение должно быть таким же – числа, действия над ними, либо – чтобы обобщить ответ – заменить числа на буквенные символы.
Мальчик очень, очень не любил проигрывать, а неполный ответ он расценивал как проигрыш. Перфекционизм честолюбца, неизлечимая болезнь.
Задача о носках, такая простая и очевидная, стала манией мальчика. Не то, чтобы он целыми днями и ночами только о ней и думал, нет. Однако, когда его глаза опускались на собственные ноги, ему сразу же вспоминался проигрыш самому себе, недоказанное решение. Вижу носки, вспоминаю задачу, силюсь отбросить, но чертовы носки снова лезут в глаза. Постоянно отвлекают.
Мальчик прекрасно понимал, что незачем ему тратить свое время на пустячную загадку. Старательно забывал её. Для пущей эффективности однажды решил просто удалить все носки из поля зрения. Это оказалось довольно удобно: задача не только убралась на задворки мозга, но и ходить босиком оказалось куда приятнее, тактильные ощущения острее.
Семьи у мальчика как таковой – папа-мама-брат или сестра, ну, еще щенок и бабушка – не было. Как и где его подобрал его воспитатель, он сам толком не помнил, а спрашивать не хотел на всякий случай – мальчик был не по годам умен и представлял, что есть вещи, о которых лучше не знать. Его приемный отец учил его всему, что обычно преподают в школе, но несколько раньше – так что вскоре мальчик освоил математику в том объеме, в каком она могла бы решить задачу с носками. Да, мания вернулась, когда у мальчика в его странной приемной семье появились новые члены, его теперешние братья и сёстры, которые носили тот злосчастный предмет одежды и тем самым напоминали о давнем детском проигрыше. Однажды мальчик нашел-таки доказательство, старательно записал выкладки и показал их воспитателю. Тот внимательно их прочел и усмехнулся в густые, тронутые сединой, усы.
- Эл… ты, разумеется, решил верно, но… - на этом, очередном, «но» мальчик напрягся – неужели что-то не так? – Но помни, что это детская задача. Обычные дети твоего возраста, тем более, младше, не умеют применять комбинаторику.
Мальчик сник, но попытался, для проформы, поспорить.
- Но я же решил задачу! И доказательства…
- Доказательства правильные, но они неверны в этом случае, - мягко возразил ему воспитатель. – Иногда доказательства должны быть гораздо проще. Поищи на поверхности, не пытайся перехитрить самого себя.
Проклятые носки! Мальчик тщетно искал доказательство, упрямился. Потом снова бросил эту задачу. Он по-прежнему ходил без носков и даже без обуви; вне приюта над ним за эту привычку посмеивались и крутили пальцем у виска, но здесь, дома, младшие воспитанники не только не насмехались, но даже некоторые подражали ему – это было одним из условий их пребывания здесь, слушать его и идти за ним. Не все, правда, делали именно так. Один из мальчиков, чуть младше, такой же любитель ребусов и вообще похожий, как близнец, на нашего персонажа, как-то узнал о причине его неприязни к носкам и изредка потешался по этому поводу. «Если в ванне с формалином лежат 25 отпиленных левых ног и 25 правых, какое минимальное количество ног нужно вытащить из ванной, чтобы получить пару?» - глумливо нашептывал тот, второй, и его глаза отблескивали в тенях насмешливым красноватым светом. Наш мальчик – впрочем, уже подросток, тощий и нескладный – молча злился и просчитывал в уме решение.
Много лет спустя… нет, задача с носками не вернулась, мальчик – теперь вполне повзрослевший юноша – научился абстрагироваться от неё, хотя, на всякий случай, от привычки ходить босиком не отказался… так вот, много лет спустя, когда головоломки, которые он так любил решать, приобрели практическое значение и стали его основным занятием, причиной и средством существования, одна из них завладела её мыслями так сильно, как никакие раньше. Ну, кроме той, с носками, разумеется. Но эта, теперешняя, задача была во много-много раз серьезнее.
Убийства. Эта загадка из многих вопросов – зачем, как, кто. Первую часть он решил быстро, вторую отсрочил до момента, когда найдет ответ на третью. Третья вернула в его воспоминания о маленьком взъерошенном мальчике, отгадывающем головоломку с носками.
Он точно знал ответ на вопрос «кто?». Как и тогда. Он снова не мог найти доказательства. Как и тогда. Снова кое-что он вычислил и снова поделился своими соображениями с воспитателем. Тот покачал головой, хмыкнул в уже совсем седые усы и рассудительно заметил, что доказательства слишком сложны, настолько, что полиция их просто не примет.
Когда-то маленький взъерошенный мальчик убрал носки из поля своего зрения. Теперь нужно было делать иначе – он сделал так, чтобы раздражитель постоянно присутствовал перед глазами в надежде, что загадка его не отпустит, пока приемлемое решение не будет найдено. Загадка постоянно сидела, лежала, прохаживалась рядом с ним на расстоянии цепи от наручников. Но доказательства так и не были найдены.
«Нужно было всё-таки решить ту задачу с носками, не уходить от нее, тогда бы эту я тоже доказал», - его последняя мысль не соответствовала фатальной торжественности момента смерти.